Незавершенное дело Элизабет Д. - [13]

* * *

Когда паром уже порядочно отошел от берега, дети попросились вниз, в кафетерий – поиграть в карты. Кейт ускользнула в кабину, а Крис повел детей в очередь за апельсиновым соком и рогаликами. Из больших окон открывался вид на Атлантику. Цвет неба совпадал с цветом воды; сегодня он был скорее серовато-белым, чем свинцовым. Небо оказывалось затянутым облаками почти каждый раз, когда им случалось путешествовать на пароме, потому серый цвет ассоциировался у Кейт с отпуском, так же как у других темно-синий ассоциируется с флотом, а розовый – с маленькими девочками. Серым был и их съемный, крытый дранкой дом, и волны, катившиеся за его окнами. Такими же были толстовки, которые дети надевали поверх купальных костюмов, и плавающие в коричнево-сером бульоне моллюски, которых она ела по несколько раз в неделю. Серый стал символом свободы от обыденности, цветом формы Христианской службы по уходу за детьми, посланцы которой заезжали к ним в дом, хотя Крис проводил дома большую часть времени.

Кейт и Крис встретились в Нью-Йорке десять лет тому назад, когда ей было двадцать восемь, а ему – тридцать два. Она работала кондитером в отеле высокого класса в Верхнем Ист-Сайде, он был членом небольшой команды отельных девелоперов, разрабатывавших планы для новых участков.

Переговоры проходили за обедом, в небольшом приватном уголке в дальнем конце кухни. Это была эксклюзивная территория, предназначенная для особых событий – стол на восемь персон, установленный в углу, под полками с коллекцией старинной медной посуды. На столе расцветали воздушные композиции, созданные знаменитым флористом Марселем. Услугами отеля пользовался свадебный салон топ-класса, расположенный через дорогу. Гостевой стол сервировали лучшим фарфором. Не имело значения, что порою не обходилось без брызг жира, хотя однажды крошечное пятнышко привело к судебной тяжбе из-за испорченного костюма от Эрмеса. Этот стол собирал ведущих коммерсантов и в узких кругах именовался – с лукавой претензией на скромность – просто Кухонным Столом.

Но главной ценностью Кухонного Стола была его близость к шефу. Всего в нескольких футах от гостей шеф-повар руководил процессом готовки, поднимая его до уровня искусства с помощью линейных поваров, среди которых была и Кейт. Положение для ее возраста завидное, что только подтверждало мнение родителей и старшей сестры: главное – найти в жизни свое.

В начале девяностых в особую моду начал входить обед как зрелище, когда шеф-повар становился малой знаменитостью, а весь персонал Кухонного Стола демонстрировал технику и даже отвечал на вопросы, если кто-то из гостей проявлял интерес, что, честно сказать, случалось не часто. Но Крис интересовался, да к тому же был хорош до того, что у нее венчик падал из рук. Стоя у линии, смешивая масло с мукой и видя, как он смотрит именно на нее, Кейт однажды чуть не испортила заварное тесто. Рыжевато-светлые волосы были несколько длинны для человека его круга, а морщинки вокруг глаз – возраст, солнце или просто улыбчивость, она не могла бы ответить наверняка, – добавляли лет. Со своей стороны, позже он скажет, что ее лицо – такое бледное под черной прямой челкой, которая вносила в ее образ некоторый драматизм, на фоне стальной поверхности плиты и вентиляционного короба – навело его на мысль о парижских кабаре 1940-х.

Она выделила его среди обедающих, а скорее, отметила то, чем он отличался от других: держался скромно, без громких речей и заявлений, характерных для прочих завсегдатаев кухни. Он благодарил подавальщиц за каждое блюдо. Не обращался с официантками так, словно они работают в мужском клубе. Не смеялся над сомнительными шутками своих красномордых коллег. Он оказался единственным, кто не закуривал сигару – вопреки правилам кухни; забавно, поскольку позже она узнала, что он – курильщик, и когда перед женитьбой она настойчиво добивалась, чтобы он бросил, победа далась нелегко.

Итак, когда Крис предложил Кейт свою карточку и спросил, можно ли обращаться, если ему понадобится консультация по кулинарии (в ближайшие выходные у него предполагался обед, для которого в том числе требовалась выпечка), она согласилась. Это было довольно прозрачным и в высшей степени тонким предлогом, поскольку за годы совместной жизни его навыки в кулинарии ограничились размешиванием сметаны в луковом супе. Но для Кейт это не имело никакого значения, хотя она и подозревала, что он преследует собственные цели.

Решение выйти замуж за Криса Кейт приняла с большей легкостью, чем ожидала, хотя оно и могло изменить всю ее жизнь. Разумеется, между ними возникло влечение и любовные отношения, как это бывает со всеми. Никто и никогда не слушал ее с таким вниманием, без скрытого ожидания, что она даст ему – смех, сплетение в любовном порыве в конце вечера, – кроме себя самой. До рождения Джеймса они три года прожили вместе на Манхэттене. По мере того как Крис постепенно поднимался по служебной лестнице в своей инвестиционной компании, они вместе переезжали с места на место, туда, где его группа оказывала поддержку небольшим самостоятельным собственникам: Белиз, Сиена, Пхукет, Гоа. Она оставила работу в гостиничном ресторане и стала партнером кафе-пекарни в Вест-Виллидже, а также вела небольшое кулинарное шоу на местном кабельном телевидении. Ее фишкой стала демонстрация постоянного лечебного питания для матерей семейства, которые считали, что чересчур заняты для того, чтобы слишком заморачиваться.