Незавершенная Литургия - [60]
– Бог благословит, дорогая Анна Созонтовна! Отец Сергий у себя? – спросил он, не узнав своего голоса.
– Да, батюшка, тут он, с бухгалтеркой бумагами занялись.
– Это, верно, давление скачет…
– Что, простите?
– А? Да нет, это я не вам… Погода вон видите какая? Льет прямо стеной дождь. Едва успел добежать, а то бы промок до нитки.
– Ничего удивительного. У меня с утра все суставчики выкручивает, так что не надо и Гидрометцентра, чтобы узнать, что погода спортится. Слава Богу, что хоть разродились тучи дождем. Счас полегче будет…
Священник постучался и отворил дверь канцелярии. Настоятель сидел за своим столом, обложившись документами. Рядом за соседним бюро сидела Фаина-бухгалтер, поблескивая толстыми стеклами очков, и что-то сверяла на калькуляторе.
– Я не отвлекаю, отче?
– А, это ты, отец Василий! Заходи да хвастай! – приветливо встретил его настоятель.
– Здравствуйте, батюшка Василий, – откликнулась и Фаина. – Пожалуйста, распишитесь в платежной ведомости, а то я хватилась, вы один у меня не расписались.
– Я только что из Ферапонтова. – Отец Василий присел за стол и послушно поставил свой автограф в графе с галочкой. – Это просто чудо! Фрески Дионисия – это шедевр, не менее значимый, чем творения всех этих Рафаэлей, Тицианов и Микеланджело!
– Ты там впервые? – усмехнулся отец Сергий.
– Сознательно впервые. Был там однажды с экскурсией, когда мне было лет двенадцать. Но ничего не помню. Не понимал ничего…
Тут, словно вспышка, в сознании отца Василия возник острый взгляд одной из храмовых икон. Это не был взгляд нарисованных глаз, это были живые глаза, и из них текли слезы. То ли видение, то ли сон, но, похоже, именно этот момент оживания иконного образа, увиденного мельком, боковым зрением, так его насторожил. Ему захотелось тут же вскочить и, выбежав в храм, пристальнее взглянуть на ту икону, он уже напряг ноги, чтобы подняться, но его порыв пресек строгий взгляд отца настоятеля.
– Слушай, вот чего, мы с Фаиной завтра должны ехать в епархию, так что я тебя попрошу, послужи завтра литургию вместо меня, а то я зашиваюсь – спасу нет. Сегодня с пяти я вечерню отправлю, а завтра, прямо утром в семь, тронемся благословясь. Ты уж не подведи, завтра человек десять – пятнадцать причастников будет. Батюшка-а. Ты у нас здоров? Что-то вид у тебя какой-то отстраненный. Ты слышишь, чего говорю-то?
– А-а! Да, конечно, я буду. Простите… Это, наверно, из-за дождя. Вы видели, что на улице делается? Гроза…
– Смотри-ко ты, точно! – Отец Сергий привстал из-за стола и, потянувшись, взглянул в окно. – А я-то думаю, что это свет мигает?
– Сейчас-то треб нету? А то я видел, там какие-то люди в храме стоят.
– Нет, отченька, иди отдыхай. Это ко мне тут приходили предприниматель Фомин да сын его. Приспичило им службу отслужить в одной разваленной церкви.
– Где же это, батюшка? – вскинула голову бухгалтерша.
– Да в Покрове, что на воде стоит, возле деревни Родино.
– Ой, гляди-ко чего удумали! – Фаина сняла очки и покачала головой. – Надо же, куда их леший ра-зи́л, прости Господи! И чего хотят?
– Хотят, чтобы я туда с ними поехал. Мальчишка его туда лазил, говорит, что там иконы есть, ну и чуть ли там не все целехонько. Надо ж, чего только не напридумывают. Будто не бывал я возле той церкви. Руины и руины, подплыть страшно, а не то что там служить. Ты не знаешь эту церковь, а, отче?
– Нет, я тут еще мало чего знаю, – поднялся отец Василий. – Ну, если во мне нет необходимости, то позвольте откланяться. До свидания. Завтра буду в семь. Непременно.
Отец Василий, аккуратно притворив за собою дверь, вышел в храм. Гулкие своды эхом повторяли раскаты грома. Гроза была в разгаре, и даже сквозь толстые стены и многослойные рамы был слышен нешуточный разгул стихии. В такие минуты как-то невольно становится тревожно на душе. Батюшка неторопливо направился к левому приделу, где, как ему показалось, он видел живой взгляд с иконы. Он шел, чтобы убедиться в том, что этот мельком брошенный, даже неосознанный вначале взгляд, произведший в его душе некое замешательство, – всего лишь игра света или случайный блик. Однако где-то в потаенном уголке его существа трепетало ожидание чуда. Не то ожидание, что сродни призыванию, а то, что сродни страху. На подходе к большому застекленному киоту он даже зажмурил глаза, чтобы открыть их только возле старинного образа в массивной золоченой раме в темном закутке и увидеть, что на иконе все в порядке. Так, с закрытыми глазами, он прошел несколько шагов и, замедлив ход, остановился. И открыл глаза.
О ужас! Прямо перед ним из полумрака светился взгляд чьих-то глаз. Не мигая, глаза смотрели на него с выражением гнева. Батюшка резко вдохнул и не смог выдохнуть. А изображение на иконе дрогнуло и зашевелилось. От этого едва уловимого движения у него похолодело в груди, и он отчетливо услышал учащенное биение своего сердца. Лишь спустя несколько тягостных мгновений отец Василий различил в темноте стоящего меж ним и иконой человека. Этот человек стоял недвижно, против обыкновения не лицом к иконе, а спиной к ней, отчего во мраке совершенно сливался с изображением. Только глаза, вернее, белки широко распахнутых глаз выдавали его присутствие. Батюшка опешил:
Жизни девятилетней Робин из благополучной белой семьи и чернокожей Бьюти, матери трех детей, никогда не должны были пересечься. Робин скучает в пригороде Йоханнесбурга, а Бьюти изо всех сил пытается в одиночку поднять детей. Но восстание школьников, вышедших на улицы города с протестами против порядков апартеида, сметает привычное существование, и Робин с Бьюти оказываются в одном доме, а их судьбы тесно переплетаются. Робин, умная и предприимчивая, обожающая книги про сыщиков, твердо настроена стать детективом.
Даже самая простая мелодия может быть обманчивой. Альфред Бузи – звезда небольшого городка, известный своими песнями и музыкой. Мистер Ал, как его зовут близкие, скорбит о покойной жене в одиночестве на своей большой вилле на берегу моря. Однажды ночью на Бузи кто-то нападает – не голодное животное, а дикий ребенок. Этот случай возрождает старые слухи: возможно, в лесах вокруг города живет древняя раса, как-то связанная с бродягами, заполонившими улицы. Вопрос с ними нужно решить – раз и навсегда. Лиричный и завораживающий, эпичный и обескураживающе личный, «Мелодия» – это роман о скорби и славе, о любви к музыке, которая остается с тобой навсегда.
«Писатель Строганов проник в „тонкие миры“. Где он там бродит, я не знаю. Но сюда к нам он выносит небывалые сумеречные цветы, на которые можно глядеть и глядеть, не отрываясь. Этот писатель навсегда в русской литературе».Нина Садур.
Дальние планеты. Многочисленные расы. Отряды наемных убийц, готовые за хорошую цену решить любые проблемы. Таким оказалось далекое, но далеко не безоблачное будущее. Алекс, по прозвищу Снайпер, первоклассный убийца, хороший командир и ценный сотрудник. Он уверен, что в этой жизни повидал многое и готов ко всему. Вот только старушка-судьба не ленится подкидывать новые задачи. Справится ли с ними главный герой, мы и узнаем на страницах этой книги.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
Юрий Серов сроднился с горами. Близкие считают его опытным восходителем и хотят отправиться с ним в экспедицию. Но горы сложны и непредсказуемы. Юрий попадает с опасную ситуацию в предгорьях Казбека в Грузии. Сумеет ли он подняться? Кто ему поможет? И чем окончится его горный цикл, читайте в шестой повести-отчёте сборника «В горы после пятидесяти…» — «Казбек. Больше, чем горы».