Незадачливый убийца - [28]
Что рассказала мадам Григ, гувернантка? Коротко, следующее. Людовику купили замшевый костюм с бахромой ко дню рождения и подарили его раньше, думая остановить начавшийся припадок. Людовик надел этот костюм первый раз, после чего исчез. Его искали, но тщетно.
Что же было на самом деле? Приехав на виллу, Ромелли помог ему ускользнуть? Или же, встретив его на улице, вместо того, чтобы отвести домой, повел вдоль оживленной дороги, видя его состояние и надеясь, что произойдет непоправимое? Факт остается таким: Ромелли находился в компании с подростком как раз перед несчастным случаем, который он не предотвратил.
Судьбе было угодно, чтобы некий бродячий фотограф (а им был Тьерри Брешан) снял их, причем аппаратом, который через пару минут выдает готовую — и в одном экземпляре — фотографию. Может, в тот момент сам Ромелли был не в себе или еще что-нибудь, не знаю, только денег за этот черно-белый прямоугольничек он не выложил. Назавтра Брешан сравнивает свой снимок с фотографиями Людовика в газетах, читает хронику происшествий…
Этот субъект, может быть, и не очень умен, но у него есть нюх, который развивает природная испорченность у такого сорта людей. Не забудем, что он, по крайней мере, наслышан о репутации Ромелли. Он сразу схватывает, что можно извлечь из такого рода дела, и ждет, пока его «клиент» женится и станет платежеспособным… Начинается шантаж. Такова, на мой взгляд, история с фото.
Лично я не думаю, что с точки зрения уголовного кодекса Ромелли угрожало страшное наказание. Максимум — за неоказание помощи в опасной ситуации. Но он готов дать куда больше, лишь бы жена не видела этой фотографии. Больше, но не настолько, сколько хотелось бы Брешану. Так и находились они в великом противостоянии…
Что до покушения на мэтра Манигу, снимок дает основание думать, что Ромелли психологически готов совершить преступление. Человек, способный повести себя так с душевнобольным подростком, весьма вероятно, может стать и убийцей.
21 апреля, вторник, 20 часов.
Мэтр Манигу уезжает отсюда завтра. Я отправляюсь с ним, хотя чувствую еще сильную слабость. Патрон ничего не понимает, но по моему лицу видит, что ни о чем спрашивать не надо.
Я не могу больше выносить это солнце, чуждый мне акцент, бесцеремонность местного люда. Когда вернусь в Париж, я забуду обо всем этом, может быть, сменю службу, так вернее избавишься от воспоминаний…
Она и Добье! Как это стало возможным? Я хочу довериться бумаге, меня буквально душит боль, но потом я порву этот листок, я выброшу все страницы дневника, где говорится о ней… Не хочу, чтобы хоть что-нибудь осталось записанным — пусть память о ней исчезнет! Я не помню точно ее подлинных слов… Сначала говорил я — пылко, торопясь, без затруднений в речи; она слушала, сложив руки на коленях, опустив глаза. Трудно было догадаться, что она чувствует. Лишь биение жилки на шее выдавало ее волнение. Вдруг она тронула рукой мое плечо, будто попросив помолчать. Глаза ее были сухими.
— Жениться на мне, — откликнулась она, — жениться на мне?
Я ответил с живостью:
— Верьте, что я не уважал бы вас, держа что-то другое даже в помыслах!
Она внезапно съежилась на стуле, как маленькая старушка. И словно упала преграда — она начала говорить. Она мне рассказала все, без стыда, без утайки, с какой-то холодной решимостью, делавшей ее голос бесцветным, безразличным — так рассказывают урок.
Она и Добье… ее толкал сначала только демон кокетства.
О, только чтобы посмотреть, что получится, любопытства ради, потом была досада из-за его первоначальной холодности, уязвленное женское самолюбие, дальше — больше, и однажды они переступили запретную черту…
Этот короткий роман измучил ее, она извела себя угрызениями совести. А Добье будто потерял рассудок, он хотел порвать с Беллой, все ей рассказать. Софи и Добье не могли противиться возникшему чувству — они встретились снова.
Что она говорила мне еще? Что заболела, что отец должен был ухаживать за ней, что он никогда ее не любил, всегда предпочитая Беллу, и, может быть, поэтому, как знать… Но она не ищет себе извинений. Не в силах больше молчать, она все рассказала Белле. Та выслушала ее, не проронив ни слезинки, не шелохнувшись. Только уже выходя из дому, она бросила вполголоса: «Я на полчасика отлучусь на машине, развеюсь. И ты постарайся взять себя в руки. Мы еще вернемся к этому разговору…»
Софи не думает, что авария была преднамеренной, совсем нет, просто Белла вряд ли могла в тот вечер вести автомобиль. Софи не знает, догадывался ли о чем-нибудь отец, впрочем, она уверена, что Белла ничего не рассказала (да и времени не было). Но мэтр Даргоно — человек очень тонкий, проницательный, Софи в глубине души опасается, что правда от него не укрылась, отсюда, возможно, еще большая неприязнь к ней.
Вот так. Теперь я знаю все. Софи поднялась, чтобы уйти. Она сказала, что больше не придет. Пусть я ничего не говорю, не пытаюсь ее утешить. Она только просит меня простить ее, если причиняет мне боль. Конечно, она могла бы и не открыться мне, но это было бы нечестным, она не хотела выйти за меня замуж именно потому, что питала ко мне настоящее чувство. Она добавила, помедлив:
Что делать, если Лос-Анджелесу угрожает опасность? Конечно же Дон, агент ФБР сделает всё, чтобы предотвратить это, а его брат, профессор математических наук Чарли, ему в этом поможет. Но под угрозой находится не только весь город, но в том числе их жизни и жизнь их отца. Что делать, если преступник шантажирует Дона и каждый раз вводит его в заблуждение новыми зацепками? Какой выход братья найдут и смогут ли?
Жизнь как минное поле, не знаешь, где рванет. Алена, мать двоих детей и оперуполномоченный уголовного розыска, внезапно становится обвиняемой в убийстве своей коллеги. Доказательства настолько железные, хотя героиня знает, что все факты основательно подтасованы. Кажется, что выхода практически нет. Но опера своих в беде не оставляют: на каждый аргумент обвинения готовится мощный и непоколебимый контраргумент защиты. А самой надежной защитой может стать нежданная любовь. Повесть может быть хорошим пособием для всех, кому интересна оперативно-розыскная деятельность и детективы, практическая работа оперативников, их душевные страдания, ежедневное общение друг с другом внутри оперативного сообщества, нравы, обычаи, традиции.
Сюжет произведения основан на реальных событиях конца 80-х годов XX века. Имена персонажей изменены, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.
В Аргентине снова неспокойно. В Буэнос-Айресе в стенах собственного дома убиты премьер-министр и его жена. Из поместья супругов исчезает золотой ошейник, однако кража не является основным мотивом преступления – здесь замешано нечто более серьёзное… У озейского градоначальника Тузейло и его жены Аниты родилась очаровательная наследница. Новая жизнь, тихое семейное счастье… Но вскоре жизнь Тузика переворачивается с лап на голову. Анита попадает в жуткую автомобильную аварию, обстоятельства которой указывают на то, что она была подстроена, а самого Тузика обвиняют в том, чего он не совершал.
Кровавое убийство происходит на берегу озера, в американском городке, окутанном суматохой и рутиной повседневной жизни. За расследование дела берется опытный детектив Мартин Лоуренс и новичок отдела Джек Шиллинг. Смогут ли они найти общий язык и вычислить виновного?
Если мы Чего-то не знаем, это не означает, что Этого не существует. Но и объективную реальность нужно учитывать при решении своих жизненных уравнений. А можно ли принимать во внимание выводы экстрасенсов в расследовании преступлений? Нужно! Но никогда при этом нельзя терять связи с материальным миром. Ведь любая мистическая загадка может иметь простое, бытовое объяснение. Равно и наоборот.