Незабываемый вальс - [9]

Граф подумал, что леди Дансфорд имеет весьма непрочное положение в обществе. Она хоть и бежала с графом де Сокорном, но вряд ли вышла за него замуж. С тех пор многое могло измениться. Но граф предпочел сейчас об этом не думать. Если Батисте не придется по вкусу жизнь ее матери, она всегда сможет вернуться к отцу.

Но в то же время граф с дрожью отвращения вспоминал страшный рассказ Батисты о месте, куда ее чуть было не отправил отец. Он не раз слышал о всевозможных сектах, во множестве появившихся в последнее время. Дом покаяния был здесь обычным явлением. Все эти бесконечные фанатики, начиная с анархистов и заканчивая последователями секты «Алого креста», были обязаны своим появлением Луи Наполеону.

Эти мысли обеспокоили графа. Его совсем не удивляло поведение так называемого пастора. Последний был готов на любое преступление ради того, чтобы заполучить состояние Батисты для продолжения своего дела.

— Как все это, черт побери, мерзко и безнравственно! — воскликнул граф.

Он считал, что не в его силах чем-либо помочь девушке, и хотел поскорее забыть об этом кошмаре.

Открылась дверь, и в комнату вошла Батиста. Она привела себя в порядок; ее светлые волосы сверкали на солнце, а глаза казались небесно-голубыми. Граф с болью представил себе, как издевался отец над этой девушкой, такой нежной и прекрасной, как унижал ее и наслаждался ее криками, считая, что действует ей во благо.

— Я так спешила, — с улыбкой сказала Батиста, — потому что ужасно голодна. Не сомневаюсь, что завтрак будет восхитителен. У французов прекрасная еда.

— Лучше английской? — спросил граф.

— Дома мы питались очень просто, — ответила Батиста. — Раз в неделю папа устраивал постный день, и тогда на обед были только хлеб и вода.

— Удивляюсь, как только вашему отцу хватало такой пищи, чтобы продолжать свои проповеди, — съязвил граф.

— Папа часто подвергал себя наказанию, хотя я так и не пойму за что, — ответила Батиста. — Он никогда не грешил, но постоянно называл себя «несчастным грешником».

Она улыбнулась, и, пока говорила, на ее щеках играли ямочки:

— Я нетребовательна по натуре и готова довольствоваться малым. Да и грехов у меня за душой никаких нет, если, конечно, не считать грехом мой побег.

— Я одобрил бы ваш побег и счел его вполне разумным поступком, если бы вы знали, куда бежать, — заметил граф.

Сейчас он говорил серьезно. Батиста почувствовала это и погрустнела.

— Я всегда была полна решимости… найти маму, милорд. Я знаю, она скучает по мне… так же, как я скучаю по ней.

Но графу показалось, что в ее голосе слышится сомнение. Девушка казалось, боялась, что мать не захочет принять ее.

— Я не сомневаюсь, что она будет бесконечно рада видеть вас, мадемуазель, — заверил ее граф. — А теперь позвольте предложить вам мадеры. Вы заслужили ее в это беспокойное утро.

— Оно и впрямь выдалось беспокойным, — согласилась Батиста. — Но как же мне посчастливилось встретить именно вас!

Она улыбнулась и добавила:

— Ведь на вашем месте мог оказаться противный ворчливый старикашка, который отказался бы подвезти меня, или какой-нибудь негодяй, который похитил бы меня ради выкупа.

Граф же подумал, что первый встречный охотно увез бы такую красавицу, но вслух он лишь сказал:

— А у вас есть с собой деньги?

Он спросил это как бы между прочим. Со слов Батисты он понял, что она припасла достаточную сумму на случай побега, но никак не ожидал вогнать ее в краску этим вопросом. Она опустила голову в явном смущении.

— Я как раз хотела… поговорить с вами об этом, — сказала она после продолжительной паузы.

Граф едва открыл рот, чтобы узнать, в чем дело, как в комнату вошел суетливый хозяин, за ним следовали две служанки в белых чепцах. Они внесли несколько блюд и накрыли стол у окна.

Бутылка шампанского, заказанная графом, уже охлаждалась, в ведерке со льдом.

— Месье, мадам, извольте садиться, — пригласил хозяин. — Завтрак подан.

— Благодарю, — отвечал граф, принимая приглашение.

Батиста медленно подошла к столу. Она все еще была смущена и не решалась взглянуть на графа.

Подали первое блюдо, шампанское заиграло в бокалах.

Граф попробовал еду и нашел ее как и обещала Батиста, необыкновенно вкусной.

— Мы провели вместе уже целое утро. Мне кажется странным, вы до сих пор не спросили моего имени, — начал граф. — Меня удивляет отсутствие в вас любопытства, столь свойственного женщинам.

— Дело не в отсутствии любопытства, — ответила Батиста. — На самом деле мне ужасно интересно знать, кто вы такой. Но я подумала, что вы… возможно… пожалеете, что связались со мной и предпочтете сохранить инкогнито. И если меня вдруг станут спрашивать о вас, я не совру, когда скажу, что не знаю вашего имени.

Граф был поражен ее дальновидностью и тактом.

— Неужели вы думаете, что я стесняюсь помогать вам? — поинтересовался он.

Батиста серьезно посмотрела на него.

— Вы бесконечно добры ко мне, — объяснила она. — Но я хорошо понимаю, что вас ждут неприятности, узнай папа об оказанной мне помощи. Нам обоим достанется, он может даже… причинить вам вред… в Лондоне.

Граф внимательно слушал.

— Вы, как я вижу, важная персона, — продолжала Батиста. Однако мне больно сознавать, что я не смогу называть вас по имени в своих молитвах. Я верю, ваша коляска была послана мне небом, и хочу поблагодарить Господа за его доброту.