Незабудки - [46]
Латышев все не отвечал. Я снова попытался подобраться к нему, с другой стороны:
— Когда мы туда попали, в первый день даже воды не нашли. А потом воду и не пили. Из остававшегося хлеба Иван Осипович квас варил. Вкусный кисло-сладкий квас. Замечательный повар! Он не швыряет продукты в котел как попало. Следит, чтобы вкусно было. Не крадет. А уж за комендантом сам Шаткин приглядывает. Там, брат, порядок…
— У меня кусок в горло не полезет, — неожиданно заговорил Латышев. — Э-э, бросьте! Не поеду. Хоть в карцер сажайте, все равно не поеду. Насильно туда не загоните!
— Послушай, Латышев, — спокойно сказал я, — никто тебе карцером не угрожает. Не понимаю, чего ты нервничаешь. Против воли блины никому в рот не запихивают. Я пришел объяснить тебе еще раз то, что и доктор говорил. Освобождать тебя каждый день нет возможности. Не только тебе отдых нужен. А после твоего отказа доктор может рассердиться. Это я и пришел сказать. А ты, черт знает почему… Будто мы враги тебе. Не понимаю…
— Понимаешь, не понимаешь — все одно. — Лицо Латышева совсем позеленело, глаза блестели каким-то стеклянным блеском. Колени так тряслись, что все время ударялись о мои. Я боялся, что у него начнется тяжелый сердечный приступ. Смотрел на него молча и оглядывался в поисках помощи, если вдруг придется нести в лазарет.
Через две-три минуты Латышев заговорил.
— Выйдем во двор, — тяжело дыша, сказал он.
Я взял его под руку, мы вышли. Латышев дышал открытым ртом. Осторожно осматривался.
— Пошли туда, — показал он на бревна посреди двора.
— Не замерз бы ты, — сказал я, совершенно, впрочем, напрасно, так как было нехолодно.
— Я там уже сидел, — начал Латышев, когда мы устроились на бревнах. — Три месяца. Триста граммов хлеба, пол-литра воды. Ходить мог, только опираясь руками о стены да хватаясь за дверные ручки.
— Но…
— Знаю, — перебил он меня. — Но сейчас я даже те триста граммов не смог бы съесть. Не смог бы! — Он тяжело перевел дух. — Рассказать?
— Расскажи.
— Я еще никогда никому об этом не говорил. — Он пристально поглядел на меня. — Если кто-нибудь узнает, то только от тебя, — произнес он чуть ли не с угрозой. — Рассказать?
— Я тайнами не интересуюсь. На что они мне? Как хочешь.
— Расскажу.
— Ничего плохого не случится. — Я взял Латышева за руку. — Но лучше пойти в барак. В другой раз расскажешь. Тебе лечь нужно. Мы уж насиделись. Я даже чувствую, какие бревна холодные.
Но Латышев будто и не слыхал.
— Самая большая моя болезнь в том, — говорил он, — что я каждую ночь просыпаюсь и думаю: вот-вот сердце разорвется. А во сне слышу, как лает огромный пес из Норильска-второго. Этот лай… рассказать невозможно. Почти нет ночи, когда б он меня не будил. Там я его каждую ночь наяву слыхал: с него все начиналось. Пес принимался лаять, скулить, подвывать. Потом скрипели шаги по снегу, раскрывались двери. Шаги были слышны только при тихой погоде, а лай — еженощно… Немного погодя раздавались ружейные выстрелы и снова собачий лай, но уже совсем иной. Такое хриплое гавканье. Потом, когда, наверно, всех, кого поубивали в ту ночь, зарывали в землю, наступала тишина. И весь день тишина. А ночью снова.
— Что?
— Расстрелы.
— Где? — спросил я недоуменно, так как после слов Латышева картина для меня не прояснилась. И хотя я знал, что лучше не спрашивать, добавил: — Там, на дворе?
Мне это казалось невероятным.
— Не на дворе. В большом бараке.
Я содрогнулся. Ведь в том бараке я жил, там мы провели первую страшную ночь. Но подобных следов в бараке не замечали. Сейчас нельзя задавать вопросы, быть может, это просто больная фантазия, надо его успокоить.
— Теперь в большом бараке живут выздоравливающие. Деревянные ложки вырезают и всякие такие вещи. Домино, например. А главным образом сами в домино играют, потому что норм там нет.
— А напротив? В маленьком бараке?
— Там лазарет для тяжелобольных. Я сам в нем санитаром был.
— С толстыми железными решетками на окнах?
— Железные решетки? Нет там железных решеток. Когда-то, может, и были, не могу сказать. Валяются, правда, под окнами какие-то решетки. Их даже унести не находят нужным. Какому дьяволу там решетки понадобятся?
— Я в маленьком бараке жил. По коридору налево, во второй камере.
— Во второй? Там теперь медчасть.
— Чаще всего в камере нас четверо или пятеро было. А по ночам они приходили. То одного уведут, то двоих, а оставшиеся ждут, чья очередь на следующую ночь настанет. Потом перерыв, несколько дней никого не уводят. А затем в одну ночь сразу троих… От нас даже не скрывали, что обратного пути нет. Мы так и говорили новичкам… Вохровцы? Они тоже боялись. Наверно, думали, что станут последним арьергардом. От внешнего мира они были совсем отрезаны… Шоферы или трактористы останавливались за километр от барака, там сбрасывали в снег хлеб и еду для вохры. А те только тогда все подбирали и приносили, когда тарахтенье тракторов слышалось уже издалека. Думаю, был там знак какой-нибудь или щит придорожный… Нас тоже только до того места сопровождали, потом показывали: «Вон строение, туда иди!»
— Ну а бумаги, документы?
— Не знаю, чего не знаю, не хочу говорить. Наверняка новый приговор объявляли. Некоторых на допросы водили, но таких мало было… И вохра всегда одна и та же. А в других местах ее постоянно перемещают, заменяют. Чтобы к заключенным не привыкали. Вохра это очень плохим признаком считала, нервничала.
В 1960 г. Лендел начал работать над новыми романами. Он задумал цикл из пяти романов, объединенных общими героями. В 1965 г. были опубликованы два романа под общим названием «Что человек выдержит?» — «Исповедь Рихарда Тренда» и «И вновь сначала». В этот же цикл входит роман «Лицом к лицу» («Очная ставка»), который писатель закончил в конце 1965 г. Действие романа охватывает два дня ранней весны 1948 г. и происходит в Венгерском посольстве в Москве и в Александрове. Почти семь лет писатель боролся за опубликование романа.
Йожеф Лендел (1896—1975) — видный венгерский писатель, лауреат премии имени Кошута, один из основателей Венгерской Коммунистической партии, активный участник революционных событий 1919 года в Венгрии. В сборник включены рассказы, в которых нашла отражение историко-революционная тематика и проблемы становления новой, социалистической действительности, а также роман-эссе «Созидатели моста».
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
В сборник вошли рассказы молодых прозаиков Ганы, написанные в последние двадцать лет, в которых изображено противоречивое, порой полное недостатков африканское общество наших дней.
В жизни героя романа Рауля Серюзье происходит чудо: из тридцативосьмилетнего респектабельного буржуа, примерного отца и преданного супруга он вдруг превращается в молодого красавца. Различные перипетии, забавные и грустные, которые приходится пережить Раулю в связи с неожиданной метаморфозой, и составляют содержание книги.
В настоящий сборник произведений известного турецкого писателя Яшара Кемаля включена повесть «Легенда Горы», написанная по фольклорным мотивам. В истории любви гордого и смелого горца Ахмеда и дочери паши Гульбахар автор иносказательно затрагивает важнейшие проблемы, волнующие сегодня его родину.Несколько рассказов представляют разные стороны таланта Я. Кемаля.
Книга составлена из рассказов 70-х годов и показывает, какие изменении претерпела настроенность черной Америки в это сложное для нее десятилетие. Скупо, но выразительно описана здесь целая галерея женских характеров.