Нейромания. Как мы теряем разум в эпоху расцвета науки о мозге - [11]
Изображение мозга, которое мы видим в журнале, практически всегда представляет собой усредненный результат всех участников исследования.
На протяжении XVIII и XIX столетий анатомы и философы начали нащупывать четкую связь между мозгом и абстрактным мышлением, эмоциями и поведением. К концу XIX века ученые, врачи и психологи в основном соглашались в том, что психические явления тесно взаимосвязаны с мозгом. Однако по-прежнему оставалось неясным, как химическая и электрическая активность мозга соотносится с переживанием эмоциональных состояний — проблема, известная как психофизическая.
Решение этой проблемы, по словам Уильяма Джеймса (William James), одного из отцов-основателей американской психологии, было бы «научным достижением, перед которым пали бы все достижения прошлого». Джеймс строил свою собственную строгую науку о психической жизни на основании самоотчетов своих пациентов. Используя метод интроспекции, Джеймс развивал теории эмоций, восприятия, воображения и памяти (10).
Как заметил Пол Блум[23] (Paul Bloom), есть данные, которые заставляют предположить, что и сегодня большинство взрослого населения
можно отнести к скрытым дуалистам. Люди считают, что психика в значительной степени или полностью существует отдельно от функционирования мозга. Именно этот имплицитный дуализм помогает объяснить, почему исследования с использованием нейровизуализации привлекают такое внимание СМИ. Многим людям эти результаты кажутся удивительными, даже завораживающими («Ого! Вы хотите сказать, что депрессия на самом деле находится в мозге? И любовь тоже?»). «Мы интуитивно думаем о себе как о нефизическом существе, поэтому это бесконечно интересно и шокирующе — увидеть наш мозг за работой в процессе мышления», — уточняет Блум (11).
Большинство исследователей XIX века, пытаясь лучше понять человеческий мозг, полагались на достаточно примитивные эксперименты. Стремясь применить научный подход, эти ученые и врачи-неврологи, лечившие заболевания мозга и нервов, прибегали к хирургическому разрушению или деактивации отдельных частей мозга животных. После операций они наблюдали, как кролики, голуби и кошки двигались и реагировали на раздражители. Аналогично для определения областей, задействованных в восприятии и управлении движениями, исследователи пропускали электрический ток через определенные области мозга животного. Однако исследования на людях требовали либо менее инвазивных мер, либо неживого предмета исследования. Препарирование мозга людей, погибших от черепно-мозговых травм, опухолей, инфекций или инсультов, позволило невропатологам и анатомам получить значительно более глубокое представление об отношениях между анатомией, с одной стороны, и эмоциями, интеллектом и поведением — с другой (12).
Вероятно, наиболее известным случаем черепно-мозговой травмы является случай Финеаса Гейджа. Работавший мастером на строительстве железной дороги в Вермонте, Гейдж потерял большую часть коры своей левой лобной доли в жутком происшествии, в 1848 году, когда металлический прут с силой вошел в его левую щеку и вылетел через макушку. Чудесным образом Гейдж остался жив, но его прежний урав
новешенный темперамент сменился на сквернословие, хвастовство и агрессивность. Несчастный случай Гейджа, позднее подкрепленный более систематизированными исследованиями, демонстрировал, что лобные доли служат центром, в котором сходится огромное количество процессов обработки информации в мозге, и что они регулируют импульсивные побуждения и социальные суждения (13).
Френология была одной из первых крупных теорий человеческого поведения, опиравшейся на мозг. В 1800-х годах она распространилась по всей Европе и Соединенным Штатам. Разработанная Францем Йозефом Галлем, уважаемым австро-германским анатомом, френология была попыткой создания науки о функции мозга и человеческом поведении. Галль был уверен, что разум полностью находится в мозге. Френологи «определяли» тип личности, изучая черепные шишки и вмятины, которые, как предполагалось, отвечали за десятки качеств, в частности за остроумие, любознательность и человеколюбие. Более развитые участки мозга, считал Галль, выталкивают вверх области черепа, расположенные над ними, и формируют выпуклости на внешней поверхности. Углубления в черепе, напротив, отмечают наиболее слабые умственные органы, которые, однако, можно развить путем тренировки, как мускулы. Соответственно, люди постоянно консультировались с френологами, чтобы узнать о своих природных талантах и получить совет в том, какой тип карьеры и какой супружеский партнер им более всего подходит (14).
Во время триумфального тура по Европе в 1805-1807 годах Галль читал лекции коронованным особам, студентам университетов и ученым сообществам и даже получил от короля Пруссии памятную медаль, надпись на которой гласила: «Он нашел способ заглянуть в мастерскую души». Однако ученые современники Галля по большей части не были так очарованы френологией. Предсказательные возможности френологии были неудовлетворительны. Кроме того, различные «специалисты», обследовавшие голову одного и того же человека, приходили к разным заключениям о его личности (15).
Книга известного американского антрополога, лингвиста и естествоиспытателя Франца Боаса содержит его взгляды на историю развития человеческой культуры и умственных способностей человека. Автор опровергает утверждение о существовании даровитых и менее одаренных рас; он показывает, что успехи и достижения различных рас, равно как и различия в их анатомических признаках, не являются доказательством различия их умственных дарований. Боас рассматривает вопрос об устойчивости человеческих типов, исследует влияние окружающей среды и наследственности на анатомическое строение и склад ума человека.
В монографии исследуются эволюция капиталистического отчуждения труда в течение последних ста лет, возникновение новых форм отчуждения, влияние растущего отчуждения на развитие образования, науки, культуры, личности. Исследование основывается на материалах философских, социологических и исторических работ.
Пища всегда была нашей естественной и неизбежной потребностью, но отношение к ней менялось с изменением социальных условий. Красноречивым свидетельством этого является тот огромный интерес к разнообразным продуктам питания, к их природе и свойствам, который проявляет сегодня каждый из нас. Только, достигнув высокого уровня жизни и культуры, человек, свободный от проблемы — где и как добыть пищу, имеет возможность выбирать из огромного ассортимента высококачественных продуктов то, что отвечает его вкусу, что полезнее и нужнее ему, и не только выбирать, но и руководить своим питанием, строить его сообразно требованиям науки о питании и запросам собственного организма.
В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.