Невыносимый - [38]

Глубокие, тяжелые вдохи заставляют ее грудь вздыматься, и я сжимаю сосок, спускаясь ниже. Мой палец проталкивается внутрь, но она не двигается. Я не останавливаюсь. Сильнее впиваюсь в сосок, и жду. Ничего. Когда ее голова безвольно заваливается на бок, на моих губах расцветает улыбка.

— Ох, рабыня, — я откидываю волосы со лба Дианы и разворачиваю лицом к себе. Ее полные губы приоткрыты, а широко распахнутые глаза смотрят сквозь меня. Она медленно моргает, что порождает во мне желание улыбнуться во все тридцать два зуба. И я делаю это. Бл*дь, я на самом деле, толкнул ее через край… отправил в мир фантазий. Счастлива. Да, она на вершине блаженства и все это благодаря мне.

— Добро пожаловать за грань, детка.

Глава 10

Диана

Шепот и горячее дыхание вырывают меня из темных закоулков беспамятства, вытаскивая из непонятного сна, который я не могу вспомнить. Покалывание почти смешивается с болью, и я хочу застонать от ощущения блаженства, в котором пребываю.

— Возможно, если ты останешься, то тебе здесь понравится. Я смогу позаботиться о тебе. Я думаю, что хочу, чтобы ты здесь осталась.

Шепот настолько тихий, что я не уверена, правильно ли расслышала его слова. Я знаю, что это Господин. Глубина его голоса возвращает мое тело обратно к жизни, заставляя возбуждаться снова и снова. Но в этом нет смысла, как и в нежности, которой наполнен его голос. Я чувствую, как состояние покоя покидает меня, когда приближается мой тюремщик.

События ночи возвращают меня назад, и я чувствую, как начинаю дрожать от воспоминаний. Прежде чем я успеваю собрать их воедино, что–то мокрое скользит по моему животу. Боль заставляет открыть глаза. Огонь расползается по ране, и я кричу, пока он удерживает меня в лежачем положении, прижимая ладонь к моей груди.

— Ш–ш–ш. Я просто тебя мою, рабыня. Ты в порядке. Я буду хорошо заботиться о тебе.

Я буду в порядке? Он позаботится обо мне? Он убеждает меня, будто спасет или исцелит от пагубного желания, но он тот, кто режет меня и покрывает синяками мое тело.

Давление на моей груди ослабевает, и я расслабляюсь, осматривая тускло освещенное помещение. Мы все еще в подвале, и я лежу на кровати, которую видела в дальнем углу. Большие железные столбы переходят в металлический навес, расположенный сверху. Мои веки закрываются, я не могу окончательно проснуться. Я осторожно позволяю себе начать вспоминать. Все кажется таким размытым, пока я не вспоминаю про манжеты. Я с трудом понимаю, как оказалась на кровати. Но… есть и другие вещи. То, как приятно меня ласкали, пытаясь успокоить. Вверх и вниз, именно так он успокаивающе поглаживал мою руку от плеча до кончиков пальцев. И шепот… конечно, большую часть этого я лишь представляю, а не помню. Ощущения, которые витают вокруг, покорили меня, особенно когда Господин гладил мою руку, но это не может быть реальным. Нет никакого шанса, что я могу поверить его словам. Я знаю лишь то, что это могут быть мои собственные фантазии. Поврежден ли мой разум? Может быть…

Я заставляю свои веки подняться, вспоминая, что услышала, когда впервые очнулась. Он хотел уберечь меня, по крайней мере, так он сказал. Этого достаточно, чтобы заставить меня запаниковать. Если он хочет уберечь меня, то он не позволит мне умереть. И даже если мне захочется жить, то это означает, что я никогда его не покину.

Его голубые глаза на мгновение встречаются с моими, прежде чем я обращаю внимание на мазь, которой он покрывает буквы. Мои предыдущие опасения исчезают, а на их место приходят новые. Наши имена должны быть вырезаны на коже друг друга. Бл*дь, кажется, мы друг друга пометили. Боже, что если это действительно случилось? Я хочу застонать, но все же не могу отрицать ту часть меня, которая с теплотой вспоминает все это и даже то, что произошло. И как он это воспринял? Был ли в ужасе от меня? Или я была как он? Я прочищаю горло, прогоняя следующие вопросы. Я не могу думать об этом сейчас. Он прав. Я не собираюсь оставаться здесь и дальше, чтобы беспокоиться об этом. В горле застревает ком. Я снова чувствую это пламя, которое только еще больше разгорается, и именно его с каждым днем мне все сложнее погасить.

— Господин? — мой голос в тишине хриплый и скрипучий.

— Да, рабыня?

Столько эмоций одолевают и словно проходят сквозь меня, и я не могу игнорировать тот факт, что мне все время хочется улыбнуться. Внутри я чувствую себя лучше. Как гора с плеч свалилась. Странное ощущение, которое я не могу объяснить. Неужели это связано с тем, что произошло?

Я приподнимаюсь на локтях, игнорируя момент, когда он окидывает меня взглядом. Черт.

— Я не могу вспомнить многое из прошлой ночи. Что… случилось?

Уголки его губ приподнимаются вверх, но улыбка выглядит не дерзкой, а скорее самой сексуальной, какую мне только доводилось видеть. Это нечто иное.

— Это называется — "за гранью". Ты была великолепна. Совершенна… — кажется, он понимает, что выражение его лица меняется, и отходит к столу. — Позже я объясню подробнее. Как ты себя чувствуешь?

Могу ли я передать это словами? Я не уверена. Это что–то слишком сильное. Я просто хочу свернуться на своей стороне кровати, лежа с тупой улыбкой на лице из–за того, что это была самая сногсшибательная ночь, которую я