Невыносимые. До порога чужих миров - [7]

Алера, кажется, немного успокоилась – во всяком случае, больше не выглядела так, словно вокруг нее вдруг рухнуло все, что до сей поры стояло недвижимо. Она по своему обыкновению сидела на волчьей шкуре у камина, скрестив ноги и опершись спиной на сундук. Эта шкура была, кажется, девятой: Алера в задумчивости неизменно трепала волчьи уши, а потом, когда там шерсть кончалась – сопредельные шкурные части. Когда сквозь проплешины начинали просвечивать доски пола, Тахар отправлял истерзанное несчастье в помойку и притаскивал от скорняка новую шкуру. Зоркие соседи одно время подшучивали насчет подкаминной возни, от которой мог так истираться мех, в ответ получали посыл под лошадиный хвост и в конце концов умаялись состязаться в остроумии. Элай же говорил, что очередную истрепанную шкуру нужно просто выбросить, и пусть Алера взамен треплет за уши Раня, но шкура у камина лежала всегда, еще при родителях Тахара, и совсем ее выбросить было все равно что сделать вид, будто перестал помнить отца и мать.

– В общем, не переживай ты, – закончил Тахар и зачем-то поворошил золу в камине. – Если что-то и начнет меняться, то так, слегка, не больше, чем всегда. Когда что-то становится другим – это нормально.

– До сих пор мне так говорили, только когда вручали новые обязанности. – Алера щипала шерсть на левом ухе волка. – Да. Обязанности, ответственность и спрос, как с больших. Я что, я согласна, я ж не говорю, что мы дети до сих пор или что-нибудь такое. Но чтобы друзей терять при этом – нет, ты знаешь, ко бдыщевой матери вот это!

– Не блажи, – проворчал маг. – Куда мы денемся? Орим на тебя страха нагнал, прямо как на маленькую, в самом-то деле.

Алера помолчала и неохотно призналась:

– Я и до этого что-то чуяла. Будто зреет нечто, понимаешь, словно я сижу в доме, а с улицы гул несется, а мне изнутри непонятно – то ли гроза идет, то ли едет кто. А может, это сотрясение земли началось и все рухнет вот прямо сей вздох на голову.

Тахар пожал плечами.

– Если эти эльфы мне попробуют остаться в Эллоре, – мрачно закончила Алера, – я их просто утоплю в колодце.

– Это ты хорошо придумала, – невозмутимо согласился маг. – Друзья, утопленные в колодцах, не теряются. Ты всегда знаешь, где их можно найти.

* * *

В ночную вылазку Тахар Алеру все-таки выманил. Почти не кривя душой, утверждал, что ей нужно отвлечься от мрачных дум и развеяться на свежем воздухе – и вот же какая удача, сегодня они смогут заодно попытаться поймать бегунчик!

Об этом растении маг прочитал пару лет назад в одной книжице, большей частью состоящей из засаленных, потертых и вырванных страниц, но то, что удалось извлечь из читаемой части, подарило магу знания редкой ценности, и книжицу Тахар считал одной из самых удачных своих находок.

На бегунчик охотились сегодня, наверное, в сотый раз, а в предыдущие девяносто девять всегда уходили с полей ни с чем, если не считать за приобретение расцарапанные ноги.

Омерзительное подземное растение, обладавшее редкими кровоочистительными свойствами, выпускало усики наружу две ночи подряд по нескольку раз в году, в теплую пору. Усики были необычайно чувствительные и, учуяв шаги, тут же ныряли обратно под землю. Та самая книга утверждала, что самый надежный способ изловить бегунчик – просто стоять и ждать, пока усик вылезет рядом с ногой травника, что рано или поздно должно случиться.

Может быть, так и ловили это растение степенные седовласые лекари. Но когда тебе семнадцать лет, то стоять среди поля в терпеливом ожидании совершенно невозможно, даже если ты – очень серьезный маг по имени Тахар, самый терпеливый среди всех своих друзей.

Носиться и красться за показавшимися на поверхности усиками – куда веселее.

– Ну что, – спросила Алера, – как обычно: не догоним – хоть согреемся?

Они стояли на краю луга, где бегунчик вылезал исправно каждую ночь в положенное время. Маг привычно сутулился, Алера чуть покачивалась из стороны в сторону, щурясь в темноту, растущая луна взирала на них равнодушно-снисходительно.

Оставалось лишь ждать, когда тонкие светло-зеленые побеги вылезут из-под земли, застынут, напрягшись, подрагивая, взахлеб хватая сладкий ночной воздух. А потом – подкрасться поближе, прыгнуть, упасть пузом наземь и схватить пустоту в том месте, где вздох назад струной покачивался побег. А потом придет середина ночи и бегунчик вновь спрячется до поры.

Друзья неторопливо шагали по лугу, оглядываясь в поисках первых усиков вредного растения.

– А ты веришь, что мы когда-нибудь его поймаем? – спросила Алера и пнула комок земли. Тот пролетел пару шагов, раскинув лапки, тяжело шмякнулся оземь и с обиженным кваканьем упрыгал в темноту.

– Ой, – смутилась Алера. – Я не нарочно.

– Бегунчик мы рано или поздно поймаем, – уверенно ответил Тахар. – Может, не теперь, а через пятьдесят лет, когда перестанем носиться по полям, а станем выползать в них по ночам, опираясь на клюки. А с лягухами ты понежнее, Аль. Вдруг какая-то из них возьмет, да и обернется заколдованным красавцем?

– Ты все-таки переел жабьих спинок, – покачала головой Алера.

– Да нет, это байка. Известная среди магов байка про прекрасную магичку и зачарованного молодца, мне родители в детстве рассказывали.