Невыносимая жестокость - [27]

Наконец в зале появился… нет, появилась судья — крупная афро-американка в балахонистой мантии и в очках.

— Председательствует на суде ее честь Марва Мансон, — объявил клерк. — Прошу всех встать.

Майлс, Рекс и Ригли встали и устремили почтительные взоры на представительницу закона и вершительницу судеб.

— А вам уже приходилось сидеть перед ней? — шепотом спросил Рекс.

— Нет, нет, с какой стати! Первым всегда садится судья, — уголком рта ответил Майлс.

— Нет, я имею в виду — сидели ли вы уже перед ней… после?

Чуть наклонившись к Рексу, в разговор вступил Ригли:

— Вы сами-то поняли, что сказали? Как это — сидеть перед ней и в то же время после?

Рекс непонимающе заморгал, и Ригли, проявив сочувствие, пришел ему на помощь:

— Вы, наверное, хотели узнать, доводилось ли нам уже выступать перед этой судьей?

— Ну да, — кивнул Рекс. — Вы перед этим уже выступали перед ней?

Ригли и Майлс переглянулись. В эту игру они играли друг с другом едва ли не каждый раз, когда начиналось слушание очередного дела. Так было легче и веселей терпеть неизбежные несколько часов безделья, пока судья и присяжные занимались сугубо процедурными вопросами и исполняли формальности.

— Перед ней перед? — глубокомысленно прошептал Ригли. — Что бы это могло значить? Перед — в смысле раньше, или перед — в смысле до? Наверное, вы хотели спросить: перед тем, как она сядет раньше?

У Рекса начала кружиться голова.

— Перед ней… перед тем, как она сядет раньше, — вот что я хотел сказать. То есть раньше, до того, как она сядет раньше.

— Вы сказали раньше — перед тем, как она сядет раньше.

— Нет, это я сначала так сказал. А потом…

Рекс совсем запутался и посмотрел на Майлса с тоской и отчаянием.

Адвокат продолжал смотреть прямо перед собой, и на его лице не было даже намека на улыбку.

— Слушайте, с кем вы пытаетесь спорить? — прошептал он. — Против вас играет сборная из двух адвокатов. Неужели вы рассчитываете нас переговорить? Не стоит выступать раньше времени. Да и спорить не нужно. Доберется до вас судья — выступите. А спорить все равно не следует.

— Да я и не спорю, и не выступаю, — с видом обиженного ребенка прошептал Рекс. — Я просто…

— Вот-вот, не выступайте, — прошипел Ригли с другой стороны. — Выступать будем мы.

— А спорить будут оппоненты, — подхватил Майлс, все так же почтительно улыбаясь судье.

— Вам нужно будет только выступить, — пояснил Ригли.

Майлс кивнул.

— После того, как судья сядет перед вами.

— Только после этого «перед» будет ваше «после» — в смысле сесть.

— Да-да, только не перепутайте, а то так и останетесь стоять перед ней после.

Рекс с ужасом переводил взгляд с Майлса на Ригли и обратно, не понимая, зачем они над ним так издеваются. Пот уже прямо-таки струился под пиджаком по его шелковой рубашке.

— Готов поспорить… — начал Ригли.

— Поспорят с нами оппоненты, — возразил Майлс.

Рекс судорожно сглотнул и попытался поддержать шутку:

— И вы уже раньше это делали перед?

— А то, как же, — отвечал Майлс, не сводя взгляда с судьи. — Раньше мы уже оспаривали перед.

— Но перед нею — до сих пор нет, — признался Ригли.

Гулкий удар деревянного молотка председательствующей прервал эту глубокомысленную беседу. Все присутствовавшие в зале суда сели — за исключением одного человека. Рекс так и остался стоять, забыв, где он находится и зачем здесь оказался, потому что его утомленный и затуманенный таблетками мозг отказывался переваривать всю ту лапшу, что ему только что навешали на уши адвокаты.

Ригли подергал его за рукав.

— Рекс! Садитесь!

Рекс как подкошенный рухнул на стул и слегка ослабил узел галстука. Он, конечно, понимал, что этикетом такие вольности не предусматривались, но ему уже было все равно. «Да какая к чертовой матери разница?» — подумал он, внутренне смирившись со своей судьбой. Нет, может быть, Майлс Мэсси и в самом деле лучший адвокат по бракоразводным делам во всем Голливуде, но даже он наверняка будет бессилен против козырного туза, припасенного Мэрилин, — против проклятого видео. Как только судья и присяжные увидят чертову пленку, процесс можно будет считать законченным. Причем, само собой, не в его пользу.

Пленка была представлена присяжным.

Когда в зале суда притушили свет, чтобы люстры не давали бликов на экран, Рекс воспользовался моментом и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Бросив взгляд на судью, он весь задрожал: до такой степени изменилось выражение ее лица. В стеклах очков отражался экран, а сквозь наушники в полной тишине, повисшей в зале, доносился едва слышный, но звучавший для Рекса страшнее любой канонады или раскатов грома голос.

В очередной раз этот омерзительный голос, повторявший, словно заклинание, одни и те же слова, острым раскаленным сверлом вонзился в мозг Рекса. Эти слова звучали в его ушах с того самого вечера — с вечера, когда жизнь Рекса Рексрота оказалась изгаженной и исковерканной, а сам он превратился почти что в нищего, и теперь еще был выставлен на всеобщее посмешище.

«Схватил я тебя за задницу!» — будто гранатой взорвались в мозгу Рекса ненавистные слова.

По залу суда пронесся одновременный вздох всех присяжных. Рекс скосил глаза и посмотрел на Мэрилин. Та сидела перед выделенным специально для нее монитором и чуть слышно всхлипывала, время от времени вытирая слезы носовым платком. Фредди Бендер стоял позади нее, положив руку на плечо клиентке, тем самым символически выражая перед всеми свое ей сочувствие и поддержку.