Невыдуманные рассказы - [6]

Короче, полное моральное разложение. Я просто такого никогда не видел. Не курило нас всего несколько человек. Я, музыкант Саня,[1] один будущий фээсбэшник, еще двое-трое парней и мой друг чечен Усам. Усам был немногословный, одиннадцатый ребенок в семье, чемпион Чечено-Ингушетии по боксу, работал очень честно, на износ, хотя за нами никто не следил и не проверял. Усам смотрел на всю ситуацию со стороны, не скрывая презрения. Наблюдая мои отчаянные попытки привести всех в чувство и наладить нормальную работу, сказал брезгливо: «Смотри, только что были люди — стали животные».

В конце концов все устаканилось, потом 14 сентября у меня был день рождения, мы все собрались, выпили, обо всем поговорили и нормально доработали до конца. Получили мы по шестьсот рублей. Меньше получил только философ Игорь, потому что он был халявщик.

Когда-то в 2003 году во время выборов, за неделю до голосования, когда уже было ясно, что я выигрываю, меня дернули в ФСБ и убедительно предлагали сняться. Я что-то вежливо отвечал. В разговоре принимал участие и этот парень, который работал в моей бригаде на Зюрзе. Когда мы уже вышли в коридор, он спросил: «Зачем тебе надо в Думу?» А я не знал, как объяснить, и говорю ему: «Помнишь, вы все в 87-м на Зюрзе приятно удивились, когда получили по шестьсот рублей. А знаешь, почему? Потому что мы с Тимофеичем эти деньги распределяли и не взяли себе ни копейки лишней».

Со многими этими парнями я вижусь до сих пор. Ислам спился и пропал. Усам исчез в начале 90-х, и больше я его не встречал. Боюсь, что сгинул где-то в Чечне. Толик стал знатным милиционером. Говорят, что честным. Дима и Кирилл — известные журналисты. Кого-то уже нет в живых. Это мои товарищи. Я их люблю и вспоминаю.

ЗАВИСТЬ

Поехали мы как-то с Дюшей разговаривать к старшеклассникам в школу. Такие ребята хорошие оказались. Поговорили. Выходим на крыльцо. Дюша мне говорит: «Жека, ты в какой школе учился?» Я говорю: «Имени Володи Дубинина». «А что он сделал?» — «Он был пионер-герой». «А я, — гордо говорит Дюша, — учился в школе имени Героя Советского Союза Феофанова!» «А кто такой Феофанов?» Он посмотрел на меня как на больного: «Ты что, не знаешь? Феофанова не знаешь?! Жека, ну не придуривайся! Феофанова все знают!» «Дюша, я вправду не знаю. А что он сделал-то?» — «Феофанов сбил два фашистских самолета!» Я говорю: «Дюша, это круто, но много кто сбил два фашистских самолета». Дюша говорит: «Чудак, он их сбил из противотанкового ружья!» Я говорю: «Подожди. Так ему дали противотанковое ружье, чтобы он по танкам стрелял!» «Правильно, — говорит Дюша. — Он сначала расстрелял все танки, которые увидел, а кончились танки, сбил два самолета! А погиб он уже потом, в конце войны».

«Вот это да! Вот это я понимаю. Дал Феофанов фрицам оторваться! Уел ты меня, Дюша. В хорошей ты школе учился!» Дюша говорит: «А у нас его мама в школе работала. Она была учительница начальных классов, Фаина Ивановна. Ее все любили. Она собирала по всей Широкой речке всех бездомных собак и кошек и тратила на них всю пенсию. Одна жила…» И вдруг я понял, что завидую Феофанову. Вот бы мне так!..

А до этого я завидовал только одному человеку. Есть один армянин. Многократный чемпион мира, Европы и СССР по подводному плаванию. Он увидел, как с моста в водохранилище упал троллейбус с людьми и сразу же погрузился на глубину. И этот парень нырял и нырял в ледяную воду и вытаскивал из троллейбуса людей. Двадцать человек достал. Спасти их мог только он. ЭТО БЫЛ ЕДИНСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ МОГ СПАСТИ ЭТИХ ЛЮДЕЙ, И ИМЕННО ОН ОКАЗАЛСЯ ТАМ, НА БЕРЕГУ. Я рассказываю об этом, а у меня пупырышки по рукам… Представляете, как я ему завидую?! А потом этот парень вытащил человека из огня. А до этого он, разбив стекло и запрыгнув в кабину, сумел остановить автобус, который катился в пропасть. В автобусе сидела вся сборная Армении. Зовут его Шаварш Карапетян. Скромный. Работает сапожником. Ну скажите, как этому человеку не завидовать?

Вот Александру Матросову я не завидую… Хотя безмерно уважаю.

ШТУРМАН

Поехали с Доросинским в Артемовск. Конно-спортивный клуб проводил скачки и бега. Ехали быстро, внимательно смотрел, как Саня ведет. Ни одного лишнего движения.

Стали смотреть, как лошади бегают. Доросинский задавал кучу вопросов. Ему интересно все — правила, скорости, рекорды. Я ему, как мог, рассказывал. Вижу, задумался:

— Прикинь, Жека, у них тормозов-то нету!

— Ага, — говорю, — Саня, у них еще и руля нет.

Однажды я сел к Доросинскому в «субару» (прототип). Он поехал, показал пару поворотов на сухом асфальте. Я вижу, что он все понимает, что делает, но все равно страшно.

Представляю, как штурман себя чувствует. Не завидую нисколько.

Я своего штурмана пару раз чуть не угробил. Один раз — на этапе чемпионата России. Мы опаздывали на финиш, Вова сидел и смотрел в легенду, а на дорогу не смотрел. Меня вынесло и Вовиным боком ударило об дерево. Вова был непристегнутый, дверь вмяло, а Вова просто пересел ко мне на колени и хоть бы фиг. Даже очки не потерял. А сколько мы с ним опрокидывались, он каждый раз умудрялся упасть на меня, а не наоборот. А вообще я своего штурмана берег.