Невозвращенцы на Луне - [6]

Как бы там ни было, а именно тогда за океаном уже планировали ядерный удар по Иркутску. Основная цель: разрезать Советский Союз пополам, парализовав отстраиваемую Крутобайкальскую железную дорогу. Но, вопреки этим планам, появились новые ветки Транссиба. План бомбардировки опять был сорван. Это уж почти сегодня стало известно. А тогда…

Не больно-то помню призывы в армию из нашего колхоза. Скорее всего уже или пока некого было. А коли и призывали, то как– то незаметно. И без того в колхозе работать было почти некому. Бабы, да мы, пацаны. Мы запросто управлялись на конных грабарках и лобогрейках на сенокосе, на копнителях, а то и прицепщиками-трактористами (днём прицепщик, а ночью – тракторист). Фронтовики возвращались, к общей радости, почти до 56 года, а кто и позже. Но в деревне не засиживались, подавались в город, либо в совхоз, в Азово. Решился и я.

Я бы в лётчики пошёл

Убежать от жандармов

Закадычным другом детства помню Андрюшку Карапина. Его мама редко была дома, потому что психиатр. Я почти не видел её, но почему– то полагал, что психиатр либо работает в цирке, а то и вовсе-ловит шпионов. Сам же Андрей смыслил в психиатрии не более меня, поэтому ляпнул: «Она врач!» «Сам дурак!» – ответил я, хотя дружбе это не помешало. Всё равно у нас обоих отцов не было. Настолько было непонятным для меня даже само слово «психиатр», что я записался в библиотеку. Тётенька заведующая сказала, что мне ещё рано, тогда я ей прочел целый лист из «Мойдодыра» и показал чисто вымытые руки.

Всё-таки зря мама Александра Петровна (так она велела себя величать) забрала меня от бабушки. Там, в колхозной библиотеке мне тётя Нина даже давала подержать книжку Ленина в кожаных обложках! Про психиатров мы ничего не нашли и библиотекарша спросила, кто меня этому слову научил. «Сам придумал!», боясь выдать Андрюшку, соврал я. Врать мне нравилось: надо просто сказать то, чего от тебя хотят. Не всегда, правда, совпадало. Когда я разбил из рогатки стекло, то меня взял дяденька за ухо и строго спросил: «Будешь ещё, стервец, стрелять?!» А я возьми, да соври: «Буду!» И тогда Александра Петровна заставила меня стоять на коленях в углу. Уж лучше бы я сказал наоборот. Тогда бы и в углу не стоял и колени не болели.

У меня же вот уже целый год была мать главбух, зачем– то забравшая к себе от бабушки. Да и навещала меня, первоклашку изредка между командировками у соседей по дому. И её образ жизни ни коим образом не предусматривал мою персону. От общения же со мной родители предостерегали: мальчик незаконнорожденный. У Андрюшки тоже не было отца. Зато его мать знали все окрест и уважали.

А с Андреем мы мечтали. Это было жутко интересно в нашем почти розовом детстве. И конечно же, было полнее доверие душевных тайн. Положим, мать Андрея совершенно не ведала, что её любимый и единственный сын осмелился желать стать ТАНКИСТОМ. А не хирургом, стоматологом и уж, в конце концов – психиатором.

Друг ужасно боялся маминого мигреня. По его мнению именно на этой почве умер Сталин. О тайне Андрея я молчал как партизан Лазо. Андрюшка же взаимно хранил мою тайну: занять со временем пост Ленина. По моим умозаключениям, вакансию до поры, до времени совмещал Иосиф Сталин. Но в марте скончался и он. Хотя после Сталина дела обстояли сложно. Там была полная неясность между Берия и Маленковым, последний в итоге «надавал ему(Берия)пинков». Стишок о Берия знали во всей школе и не запрещали. Скорее всего, потому, что «Берия потерял доверие». А потом вообще на Мавзолее во время парадов стал стоял Хрущёв. А на пост Ленина почему– то никто не претендовал. Странно, что кроме меня об этом никто не догадывался. Видно НИКТО не знал о существовании такой важной должности. Да и лет мне было явно недостаточно, чтобы открыто заявить о своём первостепенном желании. Так что пока это была Тайна.

Повзрослев на год и всётаки определившись в деревне у бабушки, сменил и виды на «трудоустройство». Теперь планы строили уже с деревенскими ребятами, иногда покуривая самосад. Его отсыпали втихаря из кисета деда Цидилёнка, вечно дремавшего на завалинке. Закопёрщиком выступал цыган Забар, мой троюродный брат по дедушке Сёмичу. Он постоянно подговаривал рвануть в Уссурийскую тайгу за женьшенем: «Заживём как цари. А там кто куда хочет…». Я, хотя тоже читал книгу Арсеньева про Уссурийский край, но махру курить не стал, да и «золотой корень жизни» меня не прельщал. А ко всему пост Ленина мне уже разонравился. По заграницам я бы ещё ездить смог, а вот в гробу лежать и не шевелиться – дураков нету. Я даже в прятки не мог долго высидеть не двигаясь. А про жандармов вообще ясности не было. Уж больно быстро они бегали и Ленина всегда ловили. А меня никто поймать не мог, даже Ванька Марков. И я задумался о смысле жизни серьёзно и вообще.

Вот Мне бы на звезду какую посмотреть или на Луну. В жизни не видел лунатиков и марсиан. Хотя у Бредбери читал. Они вроде немцев, но ничего про нас не знают. И что мы за мир всём мире, – тоже не в курсе. Скорее всего у них нету рабочего класса. А больших учёных пускали в обсерваторию, к телескопу. Мне бы для начала хотя бы двор вокруг неё мести. А ночью можно было бы потихоньку, вместе со сторожем наблюдать туманность Андромеды и Аэлиту. А учился бы в райцентре, в Азово в вечерней школе.