Вечерами дитё принаряжается и идет в парк. Оно открыло для себя «гараж», старую лавку «секонд-хенд», где вещи продаются не по фасонам и размерам, а на вес. Мы для себя гараж открыли еще двадцать лет назад, я тогда купил там себе мятый темно-зеленый пиджак. Когда жена его гладила, она поставила утюг на пол, где ползала Николь, тогда еще двухлетняя, и та тут же схватилась за этот утюг. Кажется, у нее и сейчас есть почти незаметный шрам на указательном пальце, оставшийся с тех пор. Она говорит, что ей особенно нравится этот палец, потому что он отличается от остальных. Темно-зеленый пиджак между тем превратился в светло-зеленую тряпку для мытья пола.
— Почему вы нам раньше не рассказали о гараже, нам приходилось все время ходить в шмотках из Н&М! — сердится дитё.
Вообще оно часто в плохом настроении. Днем оно не желает ничего есть, ночами у него жор, который оно утоляет пиццей; оно пишет маркером на дверце шкафа в своей комнате «Mother, I kill you» (Мама, я убью тебя /англ./) и нагло утверждает, что это всего лишь строчка из ее любимой песни. Но в младенческом возрасте оно тихо дышало тебе в шею, оно обнимало тебя короткими толстыми ручонками, оно накалякало на обоях в своей комнате огромного смеющегося муравья с листом бумаги в руке с подписью: «Мой папа написал новую книгу».
Эти картины — неотъемлемая часть твоей биографии. Это самые прекрасные моменты твоей жизни, в этом нет никаких сомнений.
