Невоенные рычаги внешней политики России. Региональные и глобальные механизмы - [48]

первая категория: вертикально-интегрированная система, где сети и управление ими всецело принадлежат компании – поставщику или производителю природного газа;

вторая категория: создание формально независимого от компании системного оператора, на которого возлагается деятельность по управлению перегрузками;

третья категория: образование самостоятельного юридического лица – отдельной транспортной компании. Юридическое отделение не предполагает, что собственник транспортного оператора и компании-поставщика будут разными;

четвертая категория: продажа компанией-поставщиком своих активов транспортной компании в случае выявления антимонопольными службами или Европейской комиссией нарушения права конкуренции или дискриминации на уровне ДТС. Иными словами, частичное или смешанное разделение по собственности;

пятая категория: полное разделение по собственности, при котором компания-поставщик не имеет активов в транспортной компании.

В перспективе можно рассчитывать на то, что именно четвертая категория разделения по собственности станет доминировать: в результате политизации вопроса конкуренции газовых рынков полное разделение будет происходить только в случаях, где выявлены нарушения антимонопольного права ЕС. Здесь Европейская комиссия находится в более благоприятной ситуации, поскольку в отличие от энергетической политики конкурентная политика является объектом наднациональных компетенций. В таком случае четвертая категория разделения позволит ответить на желание компаний сохранить инвестиционные возможности для дорогостоящих инфраструктур.

Итак, создание единой европейской газовой компании становится реальным ответом газовой промышленности на инициативы Европейской комиссии. Кроме того, лоббирование единой газотранспортной компании совпадает с ранее названной Зеленой книгой. Подобная система не позволит поставщикам газа владеть всей мощностью или бронировать 100% ее использования. С применением принципа взаимности ЕС сможет ограничить участие «Газпрома» в инвестициях в единую сеть [82] . Таким образом, в случае успеха внутреннего рынка «Газпрому» придется иметь дело с новой экономической ситуацией в Европе.

Энергетическое сообщество. Необходимо отметить следующий факт: постепенный экспорт незаконченной модели либерализации и за пределы ЕС. Политический смысл сообщества заключается в фактическом экспорте норм ЕС за его пределы.

Энергетическое сообщество было учреждено в октябре 2005 г. Его цель – расширить применение законодательства ЕС в области энергетики на государства Европы, не входящие в ЕС. Члены нового объединения обязываются открыть рынки газа и электроэнергии для конкуренции и создать там условия для развития спотовых рынков. При этом весь регион Юго-Восточной Европы становится частью энергетического рынка ЕС с вытекающими отсюда последствиями: устранение торговых барьеров, гармонизация регулирования конкуренции, создание системы аукционов и других видов вторичных рынков для доступа к сетям. Энергетическое сообщество создало постоянные институты, которые будут осуществлять мониторинг имплементации внутреннего рынка.

Украина, будучи крупнейшей транзитной страной континента, была сначала приглашена в Энергетическое сообщество в качестве наблюдателя. Однако на переговорах со странами – членами сообщества Киев оказался не готов принять правила прозрачности в отношении доступа к сетям и газовым хранилищам. Газовая монополия украинского Нафтагаза также не готова пойти на отделение поставок от транспорта и транзита согласно законодательству ЕС. Однако обострение отношений с Россией может повлиять на решение Украины войти в единый рынок с ЕС. Данное обстоятельство означает, что в перспективе российский газ будет продаваться на границе с Украиной, это снижает шансы политического влияния России. С сентября 2010 г. Украина стала полноправным членом Энергетического сообщества. Так, транзитные конфликты между странами СНГ лишь ускоряют внедрение трансграничного газового рынка Европы. Энергетическая политика ЕС подтверждает, что газовая отрасль переживает трансформацию в сторону более ликвидного, а значит и менее предсказуемого рынка. Следовательно, и возможности России также сокращаются.

В заключение следует отметить, что взгляд на экспорт энергоресурсов как на политический инструмент провоцирует политизацию вопроса и о межтопливной конкуренции, и о создании общего газового рынка ЕС. Межтопливная конкуренция ставит газовую отрасль в невыгодное положение, если рост цен на газ опережает рост цен на нефтепродукты (разрыв принципа тарификации «нет-бэк»). Кроме того, при политизации вопросов поставок и транзита европейские энергетические компании будут стремиться перейти на более дорогостоящие ПЭР, которые невыгодны для обеспечения пиковой нагрузки, но дают экономию в обеспечении базовой нагрузки. В обоих случаях результат очевиден: снижение доли российского газа в общем потреблении ПЭР Европы.

Россия начала переход к рыночной модели в отношениях с Украиной, не упразднив монополию на экспорт и не создав систему разрешения торгово-транзитных споров с соседней страной. В результате у Киева появилась возможность вести переговоры о входе в более предсказуемую систему Энергетического сообщества. Расширение сообщества объективно снижает политическую значимость российского газа. Вопрос о том, насколько российская газовая отрасль сама готова к новым формирующимся реалиям европейского рынка, остается открытым.