Невиновный клиент - [4]

Завинтив крышку на флаконе, я сделал глубокий вдох. Представление начинается. Я вылез из машины и поднялся по ступенькам в здание суда, прошел через фойе и подошел к арестантскому отсеку.

Сегодня дежурным офицером был Джон Аллен «Сержант» Херли, грубоватый, но добродушный старый простак, с которым я всегда обменивался шутливыми оскорблениями. Сержант был легендой в офисе шерифа, благодаря своей храбрости и мужеству. Моей любимой историей про него была та, в которой Сержант в одиночку собственноручно задержал печально известного вооруженного грабителя Дьюи Дэвиса, после того, как последний ограбил продуктовый магазин на окраине Джонсборо. Тогда еще молодой Сержант отрабатывал вызов о грабеже и прибыл на место происшествия в тот момент, когда из двери «Уинн-Дикси» (прим.пер. Сеть супермаркетов в США) вышел Дьюи с дробовиком в руке. Легенда гласит, что Сержант выскочил из своей патрульной машины, и, не обращая внимания на ружье, побежал на стоянку по направлению к Дьюи, и вырубил того одним ударом прежде, чем отправил его в тюрьму.

Сейчас Сержанту было под семьдесят, он по-прежнему был высоким и худым, но мать-природа уже начала брать свое, сгибая его так, как старый тополь гнется на сильном ветру. Его огромные руки были усеяны большими пигментными пятнами, его верхняя губа натянулась, став тонкой линией над протезами, придавая его лицу неизменно злобное выражение. Пряжка на его ремне с пистолетом была застегнута на пять сантиметров выше его пупка, но на ремне отсутствовала кобура с пистолетом. Он был вооружен только дубинкой и небольшим перцовым газовым баллончиком.

— Что случилось, Сержант? — спросил я, пока проходил через металлоискатель.

— Аренда, — прорычал он. — Я слышал, что твой Джонни Уэйн сегодня поднимет белый флаг.

Офис шерифа был более эффективной фабрикой сплетен, чем кружок кройки и шитья. Сержант всегда знал, что происходит, иногда даже раньше, чем это случалось.

— Хорошие новости распространяются быстро, — заметил я.

— Не могу поверить, что его не приговорят к смерти.

— Ладно, Сержант, ты знаешь, что он невиновен. Просто он попал под каток системы.

— Невиновный. Если он невиновен, то Папа Римский — не католик. Никто из тех, кого ты представляешь, не являются невиновными.

Когда я начал проходить мимо Сержанта в сторону лифта, он схватил меня за руку. Его скрюченные пальцы сильно впились в мой бицепс.

— Ты знаешь, что я хочу? — сказал он. — Я хочу быть свидетелем того, как этого проклятого сукина сына вздернут на виселице грузовика с платформой прямо здесь, перед зданием суда. Вот что я хочу увидеть своими глазами. Я даже готов купить билет.

Такое распространенное настроение преобладало в обществе. Единственная вина Лоры Нил, жены и жертвы Джона Уэйна, заключалась в том, что она выбрала себе плохого мужа. Лора была учителем начальной школы и пользовалась очень хорошей репутацией. Ее родители были порядочными и трудолюбивыми людьми, ее брат был профессором в колледже. Люди хотели видеть Джонни Уэйна сожженным на костре, и у меня было ощущение, что большинство из них не возражало бы увидеть его адвоката, сгоревшим на костре вместе с ним.

Я вырвал руку из тисков Сержанта и направился вверх по боковой лестнице на второй этаж. Около десятка человек толпились в коридоре возле зала заседаний, общаясь вполголоса. Коридор был узким и слабо освещенным. Я никогда не обращал внимания на цветовую гамму в коридоре перед залом суда. Все было черно-белым, и у меня возникло такое ощущение, будто я попал на съемки фильма «Двенадцать разгневанных мужчин».

Я вошел в зал судебных заседаний судьи Айвена Гласса и огляделся по сторонам. Не было ни судьи, ни судебного пристава, ни секретаря.

— Где его честь? — спросил я у Лизы Мейс, помощницы окружного прокурора, который был назначен обвинителем по делу Джона Уэйна. Она сидела за столом обвинения, рассматривая свои ногти.

— В своих покоях. Он в плохом настроении.

Вот уже более тридцати лет Гласс был печально известен как пьяница и бабник. Он имел за спиной два развода, в основном из-за увлечения более молодыми женщинами, но добрые люди первого судебного округа, похоже, не имели ничего против него, и избирали его каждые восемь лет. Гласс — старший тоже был судьей, как и его отец до него. Поэтому Гласс часто упоминал, что судейство перешло к нему по наследству. Среди адвокатов он был известен как Иван Грозный — из-за полного отсутствия сострадания к обвиняемым и потому, что относился к адвокатам так же плохо, как и к их клиентам. У меня не заладились с ним отношения прямо с моего окончания юридической школы. В первый же раз, когда я оказался в его суде, он отправил старика в тюрьму только за то, что тот не мог позволить себе оплатить судебные издержки. Я знал, что то, что он сделал, было нарушением. Заключение должников в тюрьму уже давно было признано незаконным, но он, казалось, делал все, что хотел, не заботясь о соблюдении закона. Я провел некоторые исследования и обнаружил, что Гласс совершал такие действия в течение многих лет. Я написал ему письмо и попросил прекратить. Он ответил и заявил мне, что молодые юристы должны заниматься своим делом. Поэтому я подал иск в суд округа на то, что один из их сотрудников, судья, нарушает конституцию в процессе своей трудовой деятельности. К тому моменту, как я закончил, округу пришлось выплатить почти миллион долларов тем людям, кого Гласс незаконно отправил в тюрьму. В ходе судебного разбирательства он чувствовал себя неловко, а затем возненавидел меня, и одним из его способов мести было то, что он назначал меня защитником на дела таких людей, как Джонни Уэйн Нил.