Невинный, или Особые отношения - [69]

На ящике остались следы зубов и слюна, но ткань, которой он был обшит, уцелела. Он снова примерился к своей поклаже и поднял ее. Через пятнадцать шагов ему пришлось остановиться. Неодобрение женщины не исчезло вместе с ней, им были заражены взгляды других прохожих. Что там у него в чемоданах, почему они такие тяжелые? Почему он не пригласил помочь кого-нибудь из друзей? Это что-то незаконное, наверняка контрабанда. Почему он выглядит таким измотанным, этот человек с тяжелыми чемоданами? Почему он не побрился? Рано или поздно Леонард должен был попасться на глаза полицейскому в зеленой форме. Они здесь всегда настороже. Такой уж это город. И власть у нее безграничная, у этой немецкой полиции. Он не сможет отказаться, если они потребуют открыть багаж. Ему нельзя стоять, иначе дело кончится плохо. Он решился на отчаянные перебежки по десять – двенадцать шагов. Он пытался выдать мучительную гримасу напряжения за улыбку респектабельного приезжего, только что с вокзала, который не нуждается ни в пристальном внимании, ни в чужой помощи. Паузы между перебежками он сокращал насколько возможно. Останавливаясь, он озирался из-за едущих мимо машин и делал вид, что заблудился или ищет нужный дом.

Около станции метро «Котбусер-тор» он поставил ящики на край тротуара и сел на них. Он хотел дать передохнуть больной ноге. Он собирался снять туфлю. Но ящики тревожно прогнулись под его тяжестью, и он сразу же встал. Если бы ему удалось поспать минут десять или даже пять, подумал он, тогда управиться с этим грузом было бы гораздо легче.

Он стоял поблизости от Eckladen[40], где они иногда кое-что покупали. Владелец, который заносил внутрь подставки с овощами и фруктами, увидел Леонарда и помахал ему.

– Едете отдыхать?

Леонард кивнул и в то же время сказал:

– Нет, нет еще, – а потом в смятении добавил по-английски: – Я вообще-то по делу, – о чем немедленно пожалел. Каков-то он будет, отвечая на вопросы любопытного полицейского?

Он стоял около ящиков, наблюдая за машинами. Он видел предметы, плывущие на краю его поля зрения: английский почтовый ящик, оленя с высокими рожками, настольную лампу. Когда он оборачивался к ним, они исчезали. Его сны начинались без него. Чтобы прогнать каждый очередной фантом, надо было поворачивать голову. В них не было ничего зловещего. Один за другим кружились бананы, коробка печенья с нарисованным на ней сельским домиком открылась сама собой. Как ему сосредоточиться, если он все время должен вертеть головой, чтобы не давать этим призракам воли? Осмелится ли он оставить их там, где они есть?

У него был план, придуманный так давно, что теперь он уже сомневался в его разумности. Тем не менее следовало придерживаться этого плана, поскольку другого в запасе не было. И все же одна смутная мысль по-прежнему притягивала Леонарда. Темнело, у машин зажглись фары, магазины закрывались, люди шли домой. Уличный фонарь, ненадежно прикрепленный к ветхой стене у него над головой, загорелся с легким потрескиваньем. Какие-то дети прокатили мимо коляску. Такси, которое он высматривал, уже тормозило у тротуара. Он даже не подал знака. Шофер сам увидел его поклажу. Сумерки не помешали ему заметить, какая она тяжелая. Он вышел и открыл багажник.

Это был старый «мерседес» с дизельным двигателем. Леонард думал, что успеет погрузить один ящик прежде, чем к нему притронется шофер. Но получилось так, что они уложили его вместе.

– Книги, – объяснил Леонард.

Шофер пожал плечами. Его это не касалось. Второй ящик они сунули на заднее сиденье. Леонард сел вперед и попросил отвезти его на вокзал Цоо. Обогреватель работал, кресло было огромным и блестящим. Та же мысль опять подкрадывалась к Леонарду. Надо только произнести нужные слова, и он окажется там.

Но он даже не помнил, как такси отъехало от тротуара. Когда он проснулся, оно не двигалось и ящики уже стояли снаружи, бок о бок, а дверца с его стороны была открыта. Видимо, шофер потряс его за плечо. От смущения Леонард дал слишком большие чаевые. Шофер прикоснулся к козырьку фуражки и отошел к группе своих товарищей, собравшихся около привокзальной стоянки. Леонард повернулся к ним спиной, чувствуя, что на него смотрят. Именно из-за них он без заминки одолел со своим грузом десять ярдов, отделявших его от высоких двойных дверей главного здания вокзала.

Едва зайдя внутрь, он поставил их на пол. Здесь ему было спокойнее. Всего в нескольких футах от него строилась дюжина британских солдат, тоже с казенными чемоданами. Все рестораны и торговые точки работали, а наверху, откуда отправлялись поезда к Центральному вокзалу, еще кишел народ, не успевший разъехаться по домам. За витриной с дамским бельем и книжным киоском висел указатель пути к автоматическим камерам хранения. Повсюду был разлит запах сигар и крепкого кофе, дух немецкого благополучия. Леонард поволок ящики по гладкому полу. Он миновал ларек с фруктами, кафе, магазин сувениров. Какое это было счастье, какая удача! Наконец-то он превратился в законного пассажира, абсолютно незаметного, мало того – пассажира, которому не надо тащить багаж наверх к поездам.