Невинность, знания и ощущение чуда: почему мы перестали удивляться миру, как это было в детстве? - [11]

Вот почему, где бы ни начинала развиваться наука, исчезала религия. Всякий раз, когда ум погружается в научные подходы к мышлению и к действию, религия просто умирает, ее цветок увядает. В почве научного ума присутствует яд, который не позволяет семени религии расти, – он его убивает. Что это за яд? Наука верит в то, что тайну существования можно разгадать. Религия говорит, что ее нельзя разгадать. Чем глубже идет ваше понимание, тем более мистическим, тем более таинственным оно становится.

А теперь появилась возможность построить мост между наукой и религией. Величайшие ученые тоже это почувствовали, косвенно почувствовали. Например, Эддингтон, Эйнштейн и другие пришли к ощущению того, что чем больше они узнают о существовании, тем сильнее их недоумение, потому что чем больше они узнают, тем больше остается неизвестного, тем более поверхностным кажется их знание. Эйнштейн умер почти мистиком, старое горделивое утверждение, что «однажды мы познаем все», исчезло. Он умер в очень медитативном настроении, он умирал не как ученый, а скорее как поэт.

Эддингтон написал, что «сначала мы верили в то, что мысль – это лишь побочный продукт, – так же как Карл Маркс, который говорил, что сознание – это лишь побочный продукт социальных ситуаций, – побочный продукт, эпифеномен материи, тень материи. Материя – это вещество, сознание – лишь тень, оторванная от жизни».

Эддингтон говорит: «Я тоже был весьма убежден», потому что таков был климат тех дней. На протяжении трех столетий на Западе наука создавала такую атмосферу. Эддингтон вырос в этом климате, но в конечном итоге в свои последние дни он сказал: «Теперь все поменялось. Чем больше я погружался в изучение, тем больше убеждался в том, что мир не состоит из вещей, но состоит из мыслей – и существование кажется менее похожим на материю, но более похожим на сознание».

Хорошая новость: наука подходит к великому пониманию. Это понимание возникает в результате ее неудачных попыток снять завесу тайны со существования.

Но я не вижу, чтобы подобное понимание возникало в так называемых религиозных людях. Они влачатся позади, они все разговаривают по-старому, говорят глупости. Они все еще поглощены Ведами, Кораном и Библией. И дело не в том, что Веды не правы, или Коран, или Библия не правы – они совершенно правы – но способ выражения мысли в них – устаревший, примитивный. Они не способны встретиться с современной наукой.

Нам нужны современные религиозные мистики такого же калибра как Альберт Эйнштейн, Эддингтон и Планк. На это направлены мои усилия – создать современных мистиков, не просто ученых, которые могут, как попугаи, твердить об Упанишадах и Ведах. Нет, ученые не годятся. Нам нужны люди, в чьих сердцах могут возникнуть новые Упанишады. Нам нужны люди, которые могут говорить так, как говорил Иисус, опираясь на свой авторитет. Нам нужны смелые мистики, которые могут сказать, что им явился Бог, не потому что писания говорят, что Бог существует, но потому что они познали Бога. Не просто ученые люди, знающие люди, но мудрые люди.

Довольно учености! Ученость очень посредственна, она не может построить мост между современной наукой и мистицизмом. Нам нужны будды, а не люди, знающие о Будде. Нам нужны медитирующие, любящие люди, переживающие все на собственном опыте. И тогда однажды наступит день, придет время, когда наука и религия смогут встретиться и слиться, сплавиться вместе. И этот день будет одним из величайших дней во всей истории человечества, это будет великий день радости – несравненный, уникальный, потому что с этого дня шизофрения, раздвоение личности исчезнет. Тогда нам не будут нужны два института – научный и религиозный, будет достаточно одного.

Для внешнего будет использоваться научная методология, для внутреннего будет использоваться методология религиозная. «Мистицизм» – прекрасное слово: его можно использовать для объединенных науки и религии, как бы вы это ни обозначили. «Мистицизм» будет прекрасным названием. Тогда наука будет заниматься поисками внешних тайн, а религия – поисками тайн внутренних, они будут двумя крыльями мистицизма. Мистицизм может стать тем словом, которое вбирает в себя оба понятия. Мистицизм может стать их синтезом.

И вместе с этим синтезом само по себе сможет произойти множество других различных синтезов. Например, если наука и религия встретятся в мистицизме, тогда смогут встретиться Восток и Запад, тогда смогут встретиться мужчина и женщина, тогда смогут встретиться поэзия и проза, тогда смогут встретиться логика и любовь, тогда слой за слоем будут продолжаться встречи. И как только это произойдет, мы получим идеального человека, более целого, более сбалансированного.

* * *

Что, по твоему мнению, является самым удивительным в жизни?

Самое удивительное в жизни – это то, что никто не кажется удивленным. Люди воспринимают жизнь как нечто само собой разумеющееся. Все есть тайна, все просто поразительно! Это чудо, что из семени вырастает дерево, что утром, когда встает солнце, начинают петь птицы. Это чудо! Вы сталкиваетесь с чудесами каждый миг, и все же не выглядите удивленными. Это самая удивительная вещь в жизни – что люди воспринимают жизнь как должное. Только дети не воспринимают ее как что-то само собой разумеющееся. Вот почему дети обладают красотой, милосердием, невинностью. Они всегда живут с ощущением чуда, все вызывает в них благоговение. Камешки на берегу или раковины… Понаблюдайте за детьми, с какой радостью они бегают, с какой радостью собирают простые цветные камешки, как будто бы они нашли потрясающие бриллианты. Когда они рвут цветы, дикие цветы, посмотрите в их глаза. Или когда они ловят бабочек – понаблюдайте за ними. Все их существо, каждая клеточка их тела погружается в тайну. И это – самое важное качество, которое делает жизнь стоящей того, чтобы ее прожить.