Невинность и страсть - [19]

— То были ненастоящие пятна. — Голос Сюзетты звучал враждебно. — Он подделал их, чтобы убедить Кристиану выйти за него замуж. Ему нужно было только ее приданое. Когда он добился своего, то просто смыл эти украшения и вернулся к своей прежней мерзкой натуре.

— Миледи, я ведь очень богат, мне не нужно было жениться ради приданого, — возразил Ричард.

— Тогда зачем же вы на ней женились? — требовательно спросила Сюзетта.

Дэниел сморщился, не представляя себе, как Ричард сможет ответить на этот вопрос.

— Мне нужна Кристиана, и я хочу, чтобы она была счастлива, — помолчав, произнес наконец Ричард. Очевидно, сестры ему не поверили. Дэниел решил, что это неудивительно. Они принимали Ричарда за Дикки и отлично знал и, как ужасно тот обращался с их сестрой весь минувший год. Пока Дэниел размышлял, Ричард вздохнул и добавил: — Мое поведение в течение года объясняется тем, что произошло с моим братом.

— О! — воскликнула Лиза. — Конечно!

— Что «конечно»? — с подозрением спросила Сюзетта.

— Разве ты не понимаешь, Сюзетта? В глубине души к Дикки всегда ощущал чувство вины за то, что выжил в пожаре, при котором погиб его брат.

Дэниел хмыкнул. У Ричарда не было абсолютно никаких причин чувствовать себя виноватым. А Джордж вообще не обладал способностью испытывать вину. Однако Лиза еще не закончила:

— Встреча с Кристианой и любовь к ней стали бальзамом для его раненой души, — самым серьезным тоном и продолжала младшая из сестер. — Но потом они поженились, переехали сюда и стали жить почти рядом с пепел и тем, где погиб его бедный брат. Это место ежедневно напоминало Дикки о смерти брата. К нему вернулось чувство вины. Вернулось и усилилось. Теперь он ощущал вину не только за то, что выжил, но и за то, что нашел любовь и счастье, которых никогда не испытает его бедный брат. Все муки от душевных ран он изливал на Кристиану, свою любимую женщину, разрушая тем самым и ее любовь, и свои отношения с ней. Чувство вины поглотило все.

Дэниел был настолько поражен драматической силой бессмыслицы, которую Лиза сумела построить на основании одного простого замечания, что едва не расхохотался во весь голос. У этой девицы слишком много романтических иллюзий. Такое может привести к беде. За ней надо присматривать. Дэниел непременно укажет на это Ричарду. Если друг решит сохранить брак с Кристианой, он должен будет заботиться и о свояченице.

— Неужели такое возможно? — тоном подозрительной старой нянюшки спросила Сюзетта. Дэниел был хорошо знаком с подобной интонацией, правда, слышал он ее не от няни, а от матери. Воображение его разыгралось. Он вдруг представил себе Сюзетту в роли этой несуществующей няни, правда, наряд ее оказался таков, что ни одна уважающая себя няня не решилась бы его надеть, — он так мало скрывал итак много открывал. И вот эта воображаемая няня стала приближаться к нему с порочной улыбкой на губах и плеткой в руках…

— Накажи меня, — выдохнул он, но тут же поправился: — Нет, сначала я накажу тебя. — В голове тотчас возникла новая картинка. Няня повернулась, приподняла свою скандально короткую — лишь до щиколоток — юбку и открыла его жадному взору великолепные…

На этом видение рассеялось — голос Ричарда, насквозь пропитанный мелодраматичными нотами, вернул Дэниела к реальности.

— Чувство вины может заставить человека вести себя очень дурно и совершать самые глупые поступки.

Дэниел едва сдержался, чтобы не фыркнуть от смеха. Он стоит тут в темноте, в обнимку с трупом, и предается сладострастным мечтаниям о Сюзетте. И при этом все время ждет момента, чтобы незаметно выскользнуть из дома. О да, вина и некоторые другие чувства способны толкнуть человека на самые глупые поступки.

— Сюзетта, пожалуйста! — раздался жалобный голос Лизы. — Давай по крайней мере выслушаем его.

Последовало молчание, потом Сюзетта сердито ответила:

— Ну хорошо. Но я соглашаюсь лишь из-за Кристианы.

— Я знала, — снова начала Лиза, — что ваши ухаживания за Кристианой не могли быть одним только притворством. — В ее голосе звучало счастливое удовлетворение, он понемногу стихал — как видно, собеседники удалялись от двери.

Дэниел приложил ухо к щели, прислушиваясь ко все более неразборчивым звукам беседы. Как только разговоры совсем затихли, Дэниел осторожно взялся за ручку и приоткрыл дверь, но сначала удостоверился, что собеседники действительно ушли, а не замолчали на пару минут. Посмотрев в обе стороны широкого коридора и увидев, что он пуст Дэниел шагнул наружу вместе со своим грузом, но тут же вернулся в комнату — одна из дверей вдруг распахнулась.

Скрипя зубами от злости, Дэниел наблюдал в оставленную щелочку, как мимо него прошла горничная, которая прежде спала в комнате, смежной со спальней хозяина. Должно быть, это горничная Кристианы, решил Дэниел. Она двигалась легко и неслышно, как эльф, и Дэниел забеспокоился, что не услышит, как она спустится с лестницы, а потому не поймет, когда можно будет уйти. Вздохнув, он прислонился к стене и начал считать до ста, уверенный что этого времени хватит, чтобы дойти до лестницы, спуститься по ней и пройти холл.

Не дойдя и до пятидесяти, он уже почувствовал раздражение, но заставил себя досчитать до семидесяти пяти и лишь тогда приоткрыл дверь, выглянул в коридор и испустил вздох облегчения — путь был свободен. Он выскочил из комнаты и заспешил к лестнице и даже добрался до нее, но тут уловил Скрип двери, открывающейся в холле первого этажа. С отчаянно бьющимся сердцем Дэниел перегнулся через перила и посмотрел вниз. По холлу быстро шла Сюзетта. Она была одна.