Невилл Чемберлен - [20]

Младший брат раздумывал о предложении кандидатуры Остина, но все же больше склонялся к Болдуину, мотивируя это тем, что «в конце концов, он такой же бизнесмен»[131]. Люди подобного склада были ему куда ближе, проще и понятнее, с ними можно было делать дела. Возвратившийся же из Парижа Остин вовсе не был так оптимистичен насчет С. Б., у него была своя «группировка» с лордом Биркенхедом[132] и лордом Керзоном. Вместе с ними он смотрел сквозь монокль на всех остальных как на «низших людей»[133]. Между тем на партийное лидерство претендовал и сам Керзон, в то время министр иностранных дел и председатель палаты лордов. Но именно последний фактор и стал официальной причиной, почему ему не суждено было стать премьер-министром, так как премьеру в первую очередь необходим контакт с палатой общин. Этот эпизод стоит запомнить, так как он найдет свое отражение в мае 1940 года.

Действительной же причиной несостоятельности Керзона была его непопулярность в стране. На тот период слава Керзона как блистательного вице-короля Индии, убивающего зашедшего к нему на обед тигра, поблекла. Его внешнеполитические инициативы, в частности интервенционного характера, не вызывали живой поддержки народонаселения Великобритании. Империи предстоял огромный путь восстановления от ударов, нанесенных Первой мировой войной, поэтому популярность завоевывали люди, производящие впечатление не утонченных аристократов, а практиков, — Стенли Болдуин, Рэмзи МакДональд, Невилл Чемберлен. «Болдуин сказал мне, что получил огромное количество писем, в которых было сказано: «Слава Богу, не Керзон». На самом деле, у него (Керзона. — М. Д.) нет глубоких познаний или интереса к внутренним вопросам, но я думаю, что он был бы готов дать определенную свободу своим министрам. Мне говорили, что он был вне себя от досады и разочарования, но я надеюсь, что он немного утешится прессой, которая так широко расписывает его положительные стороны. Он, конечно, проявил себя очень хорошо»[134], — писал Невилл сестре.

Правительство Болдуина чувствовало себя уже куда увереннее, нежели правительство Бонара Лоу. Уверенность эта была достигнута не без помощи Невилла Чемберлена как министра здравоохранения, который своей деятельностью демонстрировал, что Кабинет работает, и работает на благо граждан. Болдуин не желал останавливаться на достигнутом и решил сделать младшего Чемберлена министром финансов уже в августе, когда два его основных законопроекта по жилищному вопросу прошли все поправки.

Сам Чемберлен скептически отнесся к такой затее, он не чувствовал в себе способностей стать канцлером Казначейства и предпочел бы остаться на своем месте в министерстве здравоохранения, но у С. Б. других вариантов просто не было: «У Эмери нет никаких идей, у Ллойда Грема недостаточно опыта, а отцу Вуда уже 85 лет, и в любой момент ему придется перейти в палату лордов[135]»[136]. Поэтому Чемберлену ничего не оставалось, как впервые стать министром финансов Британской империи. Это, безусловно, было небывалым карьерным скачком человека, который всего лишь пять лет назад пришел в палату общин рядовым заднескамеечником. Пресса осуждала решение премьера, но у С. Б. между тем был свой план.

Продолжающийся, несмотря на все правительственные усилия, рост безработицы, а также ослабленная экономика, которая все еще находилась даже ниже довоенного уровня, и негодование доминионов заставляли Стенли Болдуина думать о том, чтобы заменить политику фритредерства протекционизмом. Именно поэтому он и пригласил младшего сына Джозефа Чемберлена, отца не только Невилла и Остина, но и «тарифной реформы», стать канцлером Казначейства, зная его приверженность этой политике.

Однако далеко не все члены Кабинета, а также рядовые консерваторы, не говоря уже о других партиях, разделяли приверженность протекционистской модели. Споры между сторонниками «свободной торговли» и сторонниками «тарифов» были столь же горячи, как споры по ирландскому или индийскому вопросам. Тарифную реформу поддерживали «изгнанники»-тори — лорд Биркенхед и Остин Чемберлен. Для усиления своей позиции Болдуин вознамерился ввести их в Кабинет, но если кандидатура Остина еще не вызывала такого негодования, то Биркинхеда тори просто-напросто отказывались даже видеть рядом с Даунинг-стрит. Неприятие было вызвано уже набившим оскомину поведением Биркенхеда, который кардинально отличался от политиков нового типа вроде Болдуина, оставаясь карикатурным изображением британского империалиста со всеми прилагающимися пороками — зашкаливающим высокомерием, алкоголизмом, содомией и т. п. Трое младших министров пригрозили уйти в отставку, если Биркенхед будет включен в состав Кабинета. Разгорелся очередной партийный кризис, грозивший расколом.

Тогда Болдуин решил сделать непредсказуемый ход и провести очередные Всеобщие выборы с целью не только испросить поддержку населения своим инициативам, но еще и перетасовать ряды парламентариев, да и своих непосредственных коллег. К тому же пока партия была связана обещаниями, данными Бонаром Лоу перед предыдущими выборами, что никаких решительных изменений финансовая политика претерпевать не будет.