Невилл Чемберлен - [17]

. Будущее беспрецедентное неприятие войны Невилла Чемберлена в целом еще только формировалось. Слишком свежа была память, как немцы бомбили Бирмингем, не выбирая целей, убивая женщин и детей, все это он видел своими глазами и не в силах был забыть. В августе он побывал во Франции, где осуществил экскурсию «по местам боевой славы», в частности, отправился на берега реки Соммы, где с 1 июля по 18 ноября 1916 года проходило сражение армий Великобритании и Франции против войск Германии (эта битва считается одной из самых кровопролитных Первой мировой войны). Там Чемберлен обнаружил «только сорняки, развороченные снарядами ямы, могилы и мертвые пни деревьев» и немецких военнопленных, которые «возвращались в их клетки колючей проволоки вечером… оскорбительное зрелище для человечества, они были похожи на рабов, но я не чувствовал сочувствия к ним»[111].

Сочувствие его было направлено в первую очередь на своих соотечественников. Поэтому, вернувшись вместе с остальными депутатами после каникул в палату общин осенью 1919 года, Невилл Чемберлен вошел в комитет по нездоровым районам (трущобам) и начал подготавливать для министерства здравоохранения соответствующие программы. Он посетил Лидс, Ливерпуль и Южный Уэльс с инспекцией, и увиденные там условия жизни в трущобах «справедливо заставили мои волосы встать дыбом»[112]. Также Чемберлен занялся усовершенствованием закона о детях, рожденных вне брака, который до той поры был «наказанием для невинных детей за ошибки их родителей, что восстает против человечества и противоречит интересам государства»[113].

Этой своей деятельностью он обратил на себя внимание Эндрю Бонара Лоу, лидера Консервативной партии и члена Кабинета министров. В марте 1920-го Бонар Лоу даже говорил с Чемберленом о возможности возвращения в правительство, но тот резко возразил, что пока «козел» (а именно такое прозвище среди тори закрепилось за Ллойд Джорджем) возглавляет Кабинет, это будет невозможно.

Не забывал Чемберлен и о Бирмингеме. У него были три основные инициативы: расширение сберегательного банка, создание городского оркестра и его Гражданская лига отдыха. «Если я выживу, я это сделаю», — отмечал он в дневнике. Несмотря на то, что музыку он любил страстно, говорил, что «для меня Бетховен — фигура куда интереснее и значимее Наполеона», все же последнюю инициативу — создание здорового досуга для всех слоев населения — он считал более важным делом. В биографии своего кузена Нормана, над которой Невилл в то же время работал, он выскажется о трагедии «городской молодежи», не лучшим образом образованной, не знающей, чем себя занять, и в итоге оказывающейся в многочисленных пабах.

Также, будучи преданным сыном своего великого отца, Невилл Чемберлен продолжал заниматься тарифной реформой. Послевоенная экономика Британской империи находилась, понятно, не в лучшем состоянии, политика фритредерства не способствовала ее оздоровлению. Парламентские комитеты отнимали у Чемберлена практически все время, дети его «огорчались, что папа утром дает интервью газетчикам, а не гуляет с ними и рассказывает про испанских пиратов»[114]. Сам он иной раз даже и не помышлял об отдыхе: «Во вторник я спал четыре часа, в среду — шесть, в четверг — два»[115]. Чемберлен был феноменально работоспособен, что впоследствии позволит многим его коллегам перекладывать на него свои обязанности. Правда, однажды он таки свалился в обморок во время очередного делового обеда и наконец разрешил себе короткий отдых в Харрогейте.

Тем временем у тори и всего правительства начались проблемы, вызванные ухудшением здоровья Бонар Лоу. Наследовать лидерство партии должен был Остин Чемберлен, Невилл взирал на все это с мрачным настроением: «Это большое препятствие — быть сыном моего отца и братом моего брата, поскольку всяческие успехи будут обесценены, а за каждую неудачу спросят вдвойне. Кроме того, когда брат — лидер, ни о какой независимости не может идти речи, если каждый из нас не готов ссориться, а я недостаточно увлечен политикой для подобного…»[116] Ссориться все же приходилось, так как старший Чемберлен попал под влияние «валлийского волшебника» Дэвида Ллойд Джорджа (как называли премьер-министра за его валлийское происхождение) и готов был согласиться с его планом по созданию новой партии, в какую вошли бы и юнионисты, поддерживающие до этого консерваторов. Естественно, для тори это означало бы очередной партийный кризис. Младший Чемберлен всем своим существом подобной идее противился, равно как и любой партии, во главе которой стоит Ллойд Джордж.

Однако же премьер-министр был убежден, что Британская империя у его ног и безусловно поддерживает его, поэтому уже в январе 1922-го хотел провести очередные всеобщие выборы. Чемберлен писал сестре о предполагавшихся выборах и о самом Ллойд Джордже с нескрываемым раздражением: «Этот грязный маленький адвокат из Уэльса и его подхалимы думают, что они могут продиктовать политику целой юнионистской партии. Я никак не могу понять, почему они считают, что извлекли бы пользу из выборов, разве что уповают на деньги, которые получили от продаж такого количества «почестей»»