Невилл Чемберлен - [15]

Чемберлену на тот момент война внушала лишь одну мысль, что он должен продолжать пытаться что-то сделать для своей Империи в столь нелегкий для нее период. Еще в декабре 1917 года он отметил в дневнике: «Я не думал бы повторно войти в политическую жизнь, если бы не военное положение нашей страны. Но я не могу быть удовлетворен своим эгоистичным интересом к бизнесу»[98]. В феврале 1918-го после поминальной службы по Норману Невилл напишет: «Его жизнь была посвящена другим, я чувствую себя презренным в сравнении с ним»[99]. Однако всеобщие выборы, традиционно проводившиеся в мае, на военный период обычно откладываются, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как работать и ждать окончания войны.

Победу Бирмингем встречал с выстраданной радостью. Городу и его жителям, не говоря уже о бывшем лорд-мэре, за время войны серьезно досталось. «Как только официальные новости объявили (о подписании перемирия. — М. Д.), было приблизительно 10.30 утра. Все население буквально потекло на улицы. Конечно, больше в этот день никто не работал, но, вообще говоря, люди были замечательно организованны и сдержанны. Несомненно, то, что столь многие потеряли родственников и близких, сдерживало общее настроение… Лорд-мэр вышел на Викториа-сквер[100] и обратился к людям; вдохновленный, он попросил, чтобы наступила минута молчания в знак уважения к погибшим и раненым. Как и тебе, мне сперва было трудно все это осознать. Это сознание только теперь начинает приходить, как солнце каждое утро, и я благодарен, что больше не будет ежедневных жертв»[101].

После Компьенского перемирия между Германией и странами Антанты, подписанного 11 ноября 1918 года, всеобщие выборы были назначены на 14 декабря. Бирмингем в то время после расширения избирательных прав насчитывал порядка 450 тысяч избирателей и 12 избирательных округов. Баллотировался Невилл Чемберлен в парламент от Ледивуда, центрального округа старого Бирмингема. Сам он был не в восторге от предстоящих избирательных мероприятий: «Приехал Лео Эмери, и мы все время выступали, проводя предвыборную кампанию. Между нами, я ненавижу это дело, и уж ни в коем случае не с нетерпением жду следующих нескольких недель»[102].

В его быстротечной избирательной кампании главным стал следующий тезис: «Лучше всего показать нашу благодарность тем, кто боролся и умер за Англию, мы могли бы, сделав нашу страну лучшим местом для жизни. Моей единственной причиной войти в парламент является желание помочь осуществить эти преобразования». Его основными идеями оставались социальные реформы: установление порядочной минимальной заработной платы, сокращение продолжительности рабочего дня, налаживание отдыха и досуга рабочих, их образование, пенсии по старости, а также пособия для вдов и сирот. Иными словами, это было прекрасное социалистическое направление. Хотя и баллотировался Чемберлен от партии юнионистской, которая была объединена с консерваторами, а не от лейбористов или вигов. Не забывал, кстати, он и о тарифной реформе, за которую так долго боролся его отец.

В то время как многие люди входили в палату общин, как в дом родной, Невилл Чемберлен шел туда, как на Голгофу. Привитое в детстве чувство ответственности и развитое с возрастом до крайности чувство долга не позволяли ему оставаться в стороне от общественной жизни. Хотя он вполне мог бы оставаться бизнесменом, зарабатывать отличные деньги и совершенно не задумываться ни о чем другом. Но он никогда не был «человеком потребления», ему всегда требовалась общественно значимая работа. В этом смысле на него здорово повлиял Андрос: во время его пятилетнего отшельничества там он лишь раз возвращался в Бирмингем на два месяца и просто не мог найти, чем себя занять.

Если бы Чемберлен не прошел в парламент, скорбь его, скорее всего, была бы невелика, но не пройти в палату общин он не мог. Баллотируйся он от какого-то округа в Лондоне — это было бы вполне возможно. Но в Бирмингеме, в его центральном районе Ледивуд, который преимущественно населяли бедняки, отлично знавшие и Невилла и помнящие еще «нашего Джо», поддержали его решительно, несмотря на все удары прессы по репутации младшего Чемберлена.

Невилл Чемберлен был избран 9405 голосами, против 2572, отданных за кандидата от Лейбористской партии, и 1552 за кандидата вигов. Такое беспрецедентное лидерство далось ему относительно легко, хотя для многих, уже имевших места в палате, выборы эти были чрезвычайно тяжелыми. Не всем удалось сохранить своих избирателей, натерпевшихся лишений за время войны. К тому же теперь избирательное право было предоставлено максимальному электорату: голосовать могли все мужчины с 21-летнего возраста и женщины — с тридцатилетнего. В связи с этим Бонар Лоу, лидер Консервативной партии, и Ллойд Джордж, лидер Либеральной, выпустили так называемые «купоны», которые должны были помочь кандидатам, одобренным правительством.

Такой «купон» направили и Чемберлену, но тот от подобной помощи решительно отказался, проводя кампанию самостоятельно и пользуясь поддержкой лишь друзей, вроде Леопольда Эмери и своей жены Энни, отчаянно агитировавшей голосовать за мужа. Она заслужила уважение бирмингемцев, будучи еще супругой лорд-мэра, когда проводила благотворительные мероприятия, теперь же она с воодушевлением участвовала в избирательной кампании. Хотя еще в марте у нее вновь был выкидыш, очень огорчивший и ее, и Невилла, который детей любил и всегда мечтал о немалом их количестве. Но больше детей у них не будет. Поэтому Чемберлен наряжался Санта-Клаусом для дочери и сына и изумлялся в переписке, почему же Дороти не узнала его под маской.