Невидимый мир демонов - [5]

Но прежде, чем трактовать обо всем этом, надо закончить собственно философскую сторону исследуемого вопроса о темной силе.

Мы признали демонов, как известную реальность, независимую от человека, но мы ничего еще не сказали о месте демонов в мире, в духовном его космосе и об отношении демонов к Божеству.

Предупреждаем читателя, что здесь мы уже должны выйти из области реальных данных, которых мы старались, по возможности, держаться; здесь мы должны вступить в область религиозных верований и прежде всего сказать, что мы, как христиане, верим в бытие «падших ангелов» – мятежных духов, враждебных Богу, враждебных любви христианской.

В этих религиозных воззрениях наших относительно падших ангелов (они же демоны) мы следуем христианской философии, как наибодее приемлемой для нашего сознания».

Решение возражений против допущения бытия дьявола

Рационализм отрицает возможность и действительность существования сатаны и других злых духов в качестве живых личных существ. Это, конечно, следствие отрицания им бытия всяких духов вообще или ангельского мира вообще. Но в данном случае, смешивая намеренно или ненамеренно библейское учение о злых духах с вульгарными простонародными о них представлениями и изображениями, дьявола в поэзии (Люцифер и все демонические типы, как Манфред, Каин и др. у Байрона, Мефистофель у Гёте, Демон у Лермонтова), мало или вовсе ничего с ним общего не имеющими, рационализм, кроме разных посторонних соображений, старается указать в самом христианском учении такие черты, которые делают его невероятным или неправдоподобным в психологическом и других отношениях. Из бесчисленных возражений можно указать наиболее важные. а) Немыслимым представляется такое глубокое падение, при котором все существо из доброго делается злым, и притом вследствие однократного греховного акта.

Но такое падение совершенно естественно для высшей ангельской природы, особенно могущественнейшего из Ангелов. Его отпадение от Бога не было делом внешнего обольщения, как отчасти это было у людей в раю, не было делом слабости, но твердо принятым, сознательным и намеренным решением собственной воли, воли не человеческой, но могущественной воли, и ума не человеческого, но ангельского. Кто высоко стоит, тот низко и глубоко падает; это общий закон, наблюдаемый и в человеческом нравственном мире. Закон вполне понятный. Чем богаче натура в человеке, тем, конечно, сильнее, глубже и шире все ее проявления, – как в дурном, так и в хорошем: посредственность во всем остается посредственностью, гений – велик во всем. Кто глубоко чувствует и желает, тот глубоко и падает при дурном направлении воли; кто глубоко мыслит, тот глубоко и ошибается: дерево никогда не ошибается, ибо оно не мыслит; животное редко и мало ошибается, ибо оно редко и мало (плохо) думает; глупый человек ошибается больше, но ошибки великого ума ужасны. В природе ангельской все существует и совершается в необычайных для человека размерах; ничто в нас не может сравниться с силой, глубиной, могуществом всех движений их духовного существа: эти движения сильны, быстры и бесповоротны. В человеке самые немощи тела и духа, его слабость и телесность служат часто ограничением греха или злой воли. Решения злой воли находят препятствия к своему осуществлению и свое ограничение в том, что часто начало свое они берут в неустойчивых и изменяющихся движениях тела, внешних впечатлений или чувств, быстро изменяющихся и заменяющихся новыми, одним словом – со вне, а не в самой глубине духа. Мир внешний с разнообразными его впечатлениями не дает злой воле (злу) сосредоточиться внутри, раз оно появилось, выманивает его наружу и тем самым обессиливает, делает его поверхностным и мелким, так что рассеянность служит человеку на пользу. Служит ему на пользу и скука, и усталость, и ограниченность пространством и временем всех движений или актов его ума, воли и чувства, вследствие чего и акты зла души требуют напряжения, времени, вместе с тем влекут за собою усталость и отдых. И самая мысль в человеке, как бы ни была она быстра, подлежит мере времени (1/6 секунды) и пространства. Но ничто не связывает Ангела во всех актах и движениях его существа: ничто не отвлекает его от самого себя, везде он наедине с собою, не может он, даже если бы хотел, укрыться от самого себя за телом и внешним миром, – уйти своими силами во внешний мир: его силы не отвлекаются и не расходуются на стороне в борьбе с материей и для борьбы с ней, но сосредоточиваются, ничего не теряя, в нем самом. Ничто не замедляет и не ослабляет безумство действующего и никогда не требующего отдыха его духа; не находит для себя границ злая воля его во времени: движения его мгновенны, быстры и не подлежат измерению; нет границ им в пространстве: быстро переносится злой ангел с места на место, куда влечет его злая воля, и нет для нее никаких физических препятствий!

б) Неправдоподобным представляется в высшем Ангеле с его высоким и светлым умом безрассудное намерение сравниться с Богом или, по крайней мере, стать от Него независимым. Но намерение это возникает в Ангеле под влиянием охватившей его страсти гордости, которая никогда не делала и не делает никого умным подобно всем страстям, если не больше (любовь, ревность, зависть, тщеславие и проч.). Давно уже сделалось избитой истиной, которую здесь приходится повторить, – что страсть ослепляет и подавляет рассудок, и это в особенности применимо к греховным страстям. Всякий грех в отдельности несет с собой, в различной мере (сообразно со своей важностью) ужасное наказание для человека: он делает его из разумного существом неразумным. Это иначе и быть не может в виду тесной связи между всеми сторонами духовной деятельности и несомненной связи между познанием и сердцем. Ошибки сердца – отзываются и в уме, и это не только в сфере практической, но и научной, где сплошь и рядом видишь действие этого закона, по которому мышление несомненно даровитых и сильных умов поражается каким-то бесплодием, пустотой и неизменностью, когда этим сильным и не мелким умам не достает благородного сердца, возвышенного характера. Ложь сердца влечет за собой ложь и в уме и притом в таких сферах ума, как научное мышление, где, по-видимому, действует т. н. «чистое мышление»; но «от нечистого что может быть чистого, и от ложного что может быть истинного?» (Сир. 34, 4). Неразумие во всем, более или менее явное, это первое проклятие греха, который по существу своему есть неразумие, т. е. отрицание разумного.