Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг. - [15]
В самом НКПС вопросами эвакуации населения и материальных грузов занимались Грузовое управление и Управление движения. Здесь была сформирована оперативная группа в составе 25 человек. Состоявшая из опытных работников, она осуществляла выполнение решений Совета по эвакуации: обеспечивала подачу вагонов под погрузку, вела их учет, контролировала их путь и разгрузку. Наркоматом путей сообщения было срочно начато составление конкретных планов и мероприятий, связанных с беспрепятственным продвижением эшелонов с эвакуируемыми грузами. Тогдашний заместитель наркома путей сообщения и начальник Грузового управления НКПС Н. Ф. Дубровин вспоминал:
«Конкретными, заблаговременно разработанными эвакуационными планами на случай неблагоприятного хода военных действий мы не располагали. Положение осложнялось тем, что многие предприятия прифронтовых районов до последней возможности должны были давать продукцию для обеспечения нужд обороны. Наряду с этим нужно было своевременно подготовить оборудование промышленных объектов к демонтажу и эвакуации, которую приходилось часто осуществлять под артиллерийским обстрелом и вражескими бомбардировками. Между тем необходимого опыта планирования и проведения столь экстренного перемещения производительных сил из западных районов страны на восток у нас не было. Помню, как по заданию директивных органов мы специально разыскивали в архивах и библиотеках Москвы, в том числе в Государственной библиотеке им. В. И. Ленина, хотя бы отрывочные сведения об эвакуации во время первой мировой войны, но найти почти ничего не удалось. Опыт приобретался в ходе военных действий»[91].
16 августа 1941 г. постановлением ГКО в Совет по эвакуации ввели заместителя начальника Главного управления тыла Красной Армии генерал-майора М. В. Захарова. 26 сентября 1941 г. при Совете по эвакуации было создано Управление по эвакуации населения во главе с заместителем председателя СНК РСФСР К. Д. Памфиловым.
Вся работа по спасению людей, промышленного оборудования, ресурсов сельского хозяйства, материальных и культурных ценностей постоянно находилась в центре внимания ГКО, ЦК ВКП(б), СНК СССР и Совета по эвакуации. За практическое осуществление перебазирования производительных сил отвечали центральные комитеты партии и совнаркомы союзных республик, обкомы, райкомы и горкомы партии, исполкомы местных Советов прифронтовых и многих областей страны, где были созданы специальные комиссии, комитеты, бюро или советы по эвакуации. К выполнению этой судьбоносно важной военно-хозяйственной задачи были также привлечены Госплан СССР и Наркомат обороны СССР[92].
Функции уполномоченных выполняли секретари крайкомов, обкомов и райкомов партии. Принципиально важно понимать: вывоз музейного имущества из районов, к которым подходила война, проводился одновременно с общей эвакуацией промышленности, материальных ценностей и населения данной территории.
Наркомат просвещения РСФСР в соответствии с указаниями Совета по эвакуации в первые дни войны приступил к разработке актуального, соответствующего тревожным реалиям, эвакоплана подведомственных ему музеев из Ленинграда, Новгорода, Пскова и Крымской АССР, в котором предусматривал пункты их дальнейшего размещения и транспорт[93]. (79 художественных музеев находились в подчинении Комитетов по делам искусств при СНК СССР и СНК РСФСР.) Начинать приходилось практически «с нуля».
Наркомпрос РСФСР, как и многие другие ведомства, занимающиеся эвакуацией, четких, детальных планов спасения подведомственных учреждений на случай возникновения угрозы для их сохранности не имел. Исключение составляли лишь некоторые музеи Ленинграда и области (куда до войны входили Новгородская и Псковская), а также Приморского края, что объяснялось их близостью к государственной границе. Для этих территорий эвакопланы по указанию Генерального Штаба РККА и Совнаркома СССР Наркомпрос РСФСР подготовил в 1932–1936 гг., но, увы, подошел к их составлению без учета реального количества имевшихся в музеях ценностей, а в дальнейшем не пересматривал[94].
Заметим: несостоятельность эвакуационных планов 1936 г. стала очевидной профессионалам практически сразу после их появления. Так, например, в 1938 г. при проведении генеральной инвентаризации музейных ценностей Управление культурно-просветительными предприятиями Ленсовета дало распоряжение директорам подведомственных музеев составить списки наиболее ценных предметов, разбив их на три категории по степени художественной и исторической значимости. Центральная инвентаризационная комиссия Управления культурно-просветительными предприятиями Ленсовета в своем постановлении от 11 января 1939 г. указала, что в дворцах-музеях находится 300 000 музейных предметов[95]. В новые списки вошли десятки тысяч ценнейших музейных предметов, что требовало пересмотра плана разгрузки 1936 г. в части увеличения эвакобаз и железнодорожного подвижного состава. Однако в довоенные годы никаких практических шагов по пересмотру не последовало. И вот почему. В 1939 г. Управление культурно-просветительными предприятиями, закончившее вышеназванную инвентаризацию, обратилось в Ленсовет с просьбой пересмотреть эвакуационные планы. Ленсовет, не полномочный решать данную проблему, в свою очередь апеллирует к Наркомпросу РСФСР. С аналогичными просьбами в 1939 и 1940 г. в Наркомпрос РСФСР обратились и Приморский краевой отдел народного образования, и Государственный музей этнографии
