Невидимый флаг - [9]
Труднее всего приходится в тех случаях, когда пуля застревает в теле. По характеру входного отверстия вы пытаетесь определить, где она может находиться. Но насколько глубоко она вошла в тело? По неведомой мне по сей день причине, было запрещено пользоваться металлоискателем при обследовании раны. Но тем не менее, я им часто пользовался; любой член нашей бригады улыбался в тот момент, когда с помощью металлоискателя удавалось найти глубоко застрявший в теле кусочек металла. Но такие удачи случались редко, гораздо реже, чем хотелось бы. Лучше всего поддавались лечению конечности. Поначалу раненый лежал раздетым. Даже при этом я не всегда мог найти пулю, но, по крайней мере, у нас была возможность правильно одеть раненого. Люди, входившие в состав операционной бригады, которые всегда присутствовали в полной тишине при обследовании, с течением времени сами становились прекрасными диагностами.
Очень часто одного взгляда на поврежденную конечность было достаточно для того, чтобы понять, что без ампутации не обойтись.
То, что было на самом деле сложно, так это принять решение в сомнительных случаях – например, если имеешь дело с сильными повреждениями конечностей. Спасать или ампутировать? Наибольшую сложность представляли ранения в брюшную полость, грудь, спину и шею. В таких случаях использование металлоискателя было особенно необходимым. Надо было использовать все доступные методы диагностики.
Для этого существовала четко расписанная и хорошо разработанная процедура. В первую очередь хирург записывал все внешние признаки: состояние входного и выходного пулевых отверстий, выражение лица, чувствительность к боли, упругость брюшной полости, учащенное дыхание и тому подобное. Это позволяло ему поставить предварительный диагноз. Затем он пытался найти другие симптомы, которые позволили бы определить, верен ли был предварительный диагноз. Основываясь на всей совокупности симптомов, он ставил окончательный диагноз. Чтобы сделать это, он должен учитывать все возможности – но при этом он должен выбрать только одну из них. Это требует высокой собранности и способности свободно ориентироваться в накопленных современной хирургией знаниях. В некотором роде его труд можно сравнить с радаром, который ищет крошечный самолет в стратосфере. Настоящее мастерство хирурга в военное время проявляется и в том, что вам по 20 раз за ночь приходится собираться с силами, хотя при этом вы можете находиться в состоянии полного физического истощения. Хирург не имеет права уклоняться от выполнения своих обязанностей. Он сразу же должен приступать к их исполнению. Иначе через несколько минут его скальпель может оказаться уже бесполезным. Это может стоить жизни храброму человеку, у которого не было возможности самостоятельно выбирать, кто будет его оперировать.
Удачные и неудачные диагнозы! В этих грязных, пыльных хатах, разбросанных по обширной украинской степи, я с благодарностью вспоминал уроки по хирургии своего старого учителя. Он учил нас быть безжалостными. Он учил нас также тому, что у хирурга должно хватать мужества в случае необходимости разрубить гордиев узел – у него должно хватить мужества признать свою ошибку.
– Обезболивающие, пожалуйста…
Глава 5
Другая рука
Вероятно, через мои руки прошли тысячи раненых, но отчетливо я запомнил только нескольких из них. Раненый человек как бы выныривает из ужасающей темноты в этом маленьком, ярко освещенном убежище. Но хирург обращается к нему всего лишь с несколькими словами. Он смотрит на лицо раненого всего лишь в течение нескольких секунд. Затем на лицо пациенту надевают маску с наркозом и накрывают стерильными полотенцами; он становится просто «случаем» с определенным набором симптомов, которые следует изучить внимательно, продуманно и оценить с научной точки зрения. Главной целью всего этого является спасение человеческой жизни. Сохранение его физических данных до максимально возможной степени при этом является второстепенной задачей. Обратимся вновь, например, к вопросу о том, стоит или не стоит ампутировать конечность. Бывают ясные случаи, когда конечность сильно повреждена, и другого выбора просто не остается. Бывают также несомненные случаи и другого рода, когда ранение легкое, и вопрос об ампутации просто не возникает, даже если повреждены суставы. Суставы наиболее чувствительны к инфекции. Но бывают сомнительные случаи, когда неясно, надо ли производить ампутацию. При этом хирург, который преследует цель спасти как можно больше жизней своих пациентов, может ампутировать множество конечностей, которые можно было бы сохранить. Осторожный хирург спасет пациентам руки и ноги, которые другой без тени сомнения ампутировал бы, но за всю свою карьеру он потеряет многих, которые могли бы еще жить.
Мы все встречали в своей жизни человека, который заявлял: «Доктора хотели ампутировать мне ногу, но я отказался. Посмотрите, моя нога цела». Эта история всегда выставляет хирургов в невыгодном свете. А вот истории другого рода вы не услышите. Человек, который мог бы ее рассказать, мертв. Он отказался от ампутации, и это стоило ему жизни.
Венедикт Ерофеев (1938–1990), автор всем известных произведений «Москва – Петушки», «Записки психопата», «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» и других, сам становится главным действующим лицом повествования. В последние годы жизни судьба подарила ему, тогда уже неизлечимо больному, встречу с филологом и художником Натальей Шмельковой. Находясь постоянно рядом, она записывала все, что видела и слышала. В итоге получилась уникальная хроника событий, разговоров и самой ауры, которая окружала писателя. Со страниц дневника постоянно слышится афористичная, приправленная добрым юмором речь Венички и звучат голоса его друзей и родных.
Имя этого человека давно стало нарицательным. На протяжении вот уже двух тысячелетий меценатами называют тех людей, которые бескорыстно и щедро помогают талантливым поэтам, писателям, художникам, архитекторам, скульпторам, музыкантам. Благодаря их доброте и заботе создаются гениальные произведения литературы и искусства. Но, говоря о таких людях, мы чаще всего забываем о человеке, давшем им свое имя, — Гае Цильнии Меценате, жившем в Древнем Риме в I веке до н. э. и бывшем соратником императора Октавиана Августа и покровителем величайших римских поэтов Горация, Вергилия, Проперция.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.
Механик-водитель немецкого танка «Тигр» описывает боевой путь, который он прошел вместе со своим экипажем по военным дорогам Восточного фронта Второй мировой войны. Обладая несомненными литературными способностями, автор с большой степенью достоверности передал характер этой войны с ее кровопролитием, хаосом, размахом уничтожения, суровым фронтовым бытом и невероятной храбростью, проявленной солдатами и офицерами обеих воюющих сторон. И хотя он уверен в справедливости войны, которую ведет Германия, под огнем советских орудий мысленно восклицает: «Казалось, вся Россия обрушила на нас свой гнев и всю свою ярость за то, что мы натворили на этой земле».
Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.
Ефрейтор, а позднее фельдфебель Ганс Рот начал вести свой дневник весной 1941 г., когда 299-я дивизия, в которой он воевал, в составе 6-й армии, готовилась к нападению на Советский Союз. В соответствии с планом операции «Барбаросса» дивизия в ходе упорных боев продвигалась южнее Припятских болот. В конце того же года подразделение Рота участвовало в замыкании кольца окружения вокруг Киева, а впоследствии в ожесточенных боях под Сталинградом, в боях за Харьков, Воронеж и Орел. Почти ежедневно автор без прикрас описывал все, что видел своими глазами: кровопролитные бои и жестокую расправу над населением на оккупированных территориях, суровый солдатский быт и мечты о возвращении к мирной жизни.
Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена.