Невидимые старцы - [3]

– При жизни отшельники избегают людей. А после смерти как? – спросил Юра.

И после смерти – так же. В этих местах жил известный духовник Неофит Караманлис. Он посещал отшельников, исповедовал и причащал их. Как-то, шагая по тропинке, иеромонах ощутил сильное благоухание. Он невольно остановился, оказавшись в центре как бы некоего облака. Ему захотелось отыскать место, откуда исходило это чудное благоухание. Он долго ходил вокруг, пока не остановился около груды камней.

«Наверно, здесь» – подумал Неофит и стал разбирать камни. Вскоре он обнаружил вход в пещеру. Когда отверстие оказалось достаточным для того, чтобы влезть в неё, монах услышал голос:

– Не беспокой нас, отче! Мы жили здесь втроём, как братья, здесь и погребены. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь тревожил нас!

Неофит закрыл вход в пещеру камнями и удалился.

– Почему сокровенные старцы, живя в скалах и теснинах, не только не унывают, но и радуются? – спросил Юра.

– Я расскажу тебе одну историю. Молодой болгарин Иаков, не посоветовавшись с опытными монахами, поступил в услужение одному греку, который жил в скиту Кавсоколивия, чуть пониже соборного храма. Этот грек был суров, строптив и совершенно равнодушен к духовной жизни. Иаков же, наоборот, горел желанием духовно совершенствоваться и поэтому усердно молился и постился. Грек всячески препятствовал этому. Юноша спросил у своего духовника, как ему поступить.

Тот сказал, что если он будет и дальше пребывать в послушании у сурового старца, то получит большую духовную пользу. Ученик повиновался, но сомнения по-прежнему не оставляли его, о чем он и поведал на ближайшей исповеди духовнику.

– Изнемогаю, отче, – добавил он, – Благослови перейти к другому старцу.

– Ни в коем случае, – ответил духовник. – Усугуби свой пост и молитву, но делай это втайне, чтобы старец ничего не знал.

Иаков так и поступил, однако подвиг его не остался незамеченным, и грек стал заставлять его как можно больше есть и подольше спать.

Каждую ночь Иаков приходил к соборной церкви и, став в притворе на колени, изливал Господу свою душу. Однажды, едва начав молитву, он услышал чьи-то шаги. «Наверно, грек разыскивает меня, чтобы отправить спать», подумал юноша и проворно спрятался. В притвор вошёл старец с седою бородой и длинными, почти до пят волосами, которые служили ему вместо одежды. Он осенил церковные двери крестным знамением, и те открылись. Ночной гость вошёл в храм и стал молиться. Это продолжалось довольно долго. Закончив молитву и приложившись к иконам, старец вернулся в притвор, осенил двери крестным знамением, и те закрылись.

Угодник Божий стал подниматься в гору. Иаков последовал за ним. Через некоторое время они дошли до Керасей, и тут старец свернул на тропинку, которая вела к вершине Афона. Рассвет застал их у храма «Панагия».

– Куда держишь путь, чадо? – не оглядываясь, спросил старец (Иаков думал, что тот его не видит).

– Не знаю, отче, но мне хочется быть с тобой, – сказал юноша. – Не прогоняй меня.

– Возвращайся к своему греку и пребывай в его полном послушании, – сказал угодник Божий, – В этом твоё спасение. Не тужи, чадо: очень скоро Господь призовёт тебя к Себе, – Чуть помедлив, он добавил: – А здесь могут жить только те, кто стяжал сугубую божественную благодать.

Старец оказался прав: вскоре Иаков отошёл ко Господу. Через три года вскрыли его могилу; от костей исходило дивное благоухание, а череп был полон миром.

Мы помолчали.

– Предположим, Божия Матерь призвала какого-то монаха пополнить ряды сокровенных старцев, – сказал Юра. – Как ты думаешь, он уходит тайно или явно?

В наши дни на Афоне подвизался один старец-грек. Если не ошибаюсь, его звали Порфирий. У него было несколько учеников. Одному из них он рассказал о своих первых шагах на Святой Горе.

«Я находился в послушании у двух старцев; одного звали Иоанникий, а другого – Пантелеймон; они были очень добрыми, но строгими. Я ни минуты не сидел без дела. Утро, например, начиналось так. Отец Иоанникий говорил:

– Копай здесь яму.

Я не спрашивал, почему именно здесь надо копать яму и для какой цели она – я брал лопату и начинал работать. Вскоре ко мне подходил отец Пантелеймон.

– Почему здесь копаешь? – спрашивал он.

– Так велел отец Иоанникий.

– Здесь яма никому не нужна, её нужно копать около виноградника. Ступай туда.

Ни слова не говоря я шёл на новое место и начинал там копать яму. Через час-другой приходил отец Иоанникий.

– Ты что здесь делаешь?

– Копаю яму.

– Но разве здесь я поручил тебе копать?

– Нет. Отец Пантелеймон сказал, что там яма никому не нужна, и её нужно копать около виноградника.

– Отец Пантелеймон в этом деле совершенно не разбирается. Яма нужна как раз там для деревянного столба.

– Хорошо, я иду туда.

– Нет, оставайся пока здесь.

Многие послушники такой жизни не выдерживали и уходили. А я не уходил. Я был сильный и выносливый, мне нравилось работать. Но не это главное – я отдал себя в полное послушание старцам.

Однажды (дело было зимой) старцы послали меня за улитками. Шёл снег; холодный ветер пробирал до костей; скользкие острые камни ранили ноги (и летом, и зимой я ходил босиком); мешок наполнялся очень медленно; улитки как будто нарочно спрятались от меня; несколько раз мелькала мысль: уйти да и всё; однако я знал, как меня встретят старцы. Один спросит: «Почему не выполнил послушание?» А другой: «Почему проявил своеволие?» И я терпел. Снег падал на голову и таял; руки озябли; я согревал их дыханием. Так продолжалось несколько часов. Наконец мешок наполнился; он был мокрый и холодный; спины я не чувствовал, настолько она окоченела от этого мешка. В келлию я вернулся больным – у меня открылся плеврит.