Невидимое зло - [95]

Мне эта идея понравилась. Либби пообещала позвонить своей подруге. Мне нужно придумать предлог. А нужно ли? Нелс летает по всему миру со своей любовницей, не спрашивая у меня разрешения. Так почему я должна спрашивать его? Я просто скажу, что мне надо уехать на пару дней, потому что хочу побыть одна.

Наверное, Молман успокоился на мой счет, удостоверившись, что я больше не задаю вопросов о «Лагербонде». После встречи с ним у школы Кэролайн прошло почти две недели, и я его ни разу не видела. Но разве можно быть до конца уверенной? Мне все еще страшно. Я решила написать письмо маме — на всякий случай, если со мной что-нибудь случится. Я знаю, что оно разобьет ей сердце, но я могу довериться только своим родителям, которые знают, как поступить правильно.

25

По дороге из Йовиля обратно в Сэндтон Кальдер то и дело поглядывал в зеркало заднего вида. Движение было плотным, а он не был специалистом по слежке, так что не мог быть уверен, что за ним никто не наблюдает. Подъехав к северному предместью, он обогнул жилой квартал белых, миновал несколько улочек и вернулся на главную улицу Сэндтона. Слежки не было.

После разрухи Йовиля богатство Сэндтона особенно бросалось в глаза. Белые оставили центр Йоханнесбурга и создали свою цитадель роскоши, столь милую сердцу богатых и недоступную для чужаков. Их поведение ничем не отличалось от того, как ведут себя богатые белые во всем мире. «Либби была права», — подумал Кальдер.

Он оставил машину на охраняемой подземной стоянке, поднялся на лифте до первого этажа и вошел в вестибюль гостиницы. Сидящий в кресле лицом к входу человек ждал его, нетерпеливо поглядывая на двери.

Корнелиус.

Кальдер быстро окинул взглядом вестибюль. Никого, если не считать нескольких служащих отеля. Он посмотрел назад — две женщины средних лет с чемоданами усаживались в такси.

— Я один, — сказал Корнелиус, вставая.

— Что вы здесь делаете?

— Я приехал встретиться с вами.

— Из Лондона?

— За последние несколько недель вы сделали очень много для моей семьи, — ответил Корнелиус. — Я решил, что вы заслуживаете объяснений. Личных.

— Тодд разговаривал с вами?

— Да. Пойдемте. Здесь не самое удобное место.

Кальдер вышел за Корнелиусом из отеля, и тот куда-то повел по бесконечным пешеходным дорожкам и аллеям. Алекс постоянно оглядывался через плечо, чтобы убедиться, что за ними никто не идет. Через несколько минут они очутились на современной площади с фонтаном посередине и тридцатифутовым памятником Нельсону Манделе. По ее периметру располагалось множество кафе и уличных ресторанчиков с навесами. Было прохладно, и на открытом воздухе сидело не много посетителей. Корнелиус без труда нашел тихий столик.

— Тодд поправляется, — начал он.

— Он не должен был говорить с вами. Я просил этого не делать, — произнес Кальдер.

— Мне очень жаль, что с вашей сестрой произошло такое несчастье, — продолжал Корнелиус. — И я очень признателен за то, что вы сделали для Тодда и Ким. Я понимаю, что вы дважды едва не поплатились за это жизнью.

— Трижды, — уточнил Кальдер, вспомнив выстрел Виссера. — И теперь я делаю это уже ради себя. Как вы узнали, где я?

— Мне сказала Ким.

Кальдер вспомнил, что оставил ей устное сообщение. Но почему она решила сообщить об этом Корнелиусу? Как она могла?

Корнелиус заказал кофе. По площади ходили зеваки и посетители магазинов. Перед их столиком остановилась стайка хихикающих девчонок-подростков, одна из которых достала миниатюрный мобильник и начала набирать эсэмэс-сообщение, а остальные с интересом за ней наблюдали.

— Это правда, что Дэниел Хавенга приезжал ко мне на встречу в «Хондехук» со своим другом Андрисом Виссером. Правда и то, что они предлагали финансировать покупку «Гералд», и не только этого издания. Они предлагали средства для приобретения в дальнейшем целого ряда газет и журналов по всему миру.

— А они говорили об источнике этих денег?

— Да. Некая тайная организация под названием «Лагербонд». По их словам, это была чрезвычайно секретная группа людей, объединившихся для защиты интересов нации африканеров. Они не верили в насилие и в то, что апартеиду, который считали устаревшей идеологией, удастся уцелеть, но они верили в силу общественного мнения. Они имели доступ к значительным финансовым средствам, хранившимся в швейцарских банках. Дэниел сказал, что эта группа не была связана с правительством и продолжит существование даже после его падения. Они хотели финансировать человека, обладавшего влиянием в мировых СМИ, который мог бы построить международный холдинг периодических изданий, отражавших взгляды африканеров на будущее мироустройство. Дэниел чувствовал, что основная угроза для буров исходит от международного общественного мнения. Он видел, что произошло с нацистами после Второй мировой войны, и не хотел такой же участи для африканеров. Он искренне верил, что африканеры не были злом и кто-то, а именно я, должен убедить в этом остальной мир.

— А как насчет «Кейп дейли мейл»?

— Они были рады закрытию этой газеты, однако хотели, чтобы я сохранил остальные южноафриканские издания, хотя в то время американцы настолько негативно относились к инвестициям в Южную Африку, что это было бы очень сложно. Хавенга и Виссер хотели, чтобы мои газеты постепенно смягчили свою позицию, став не обязательно проправительственными, но обязательно проафриканерскими.