Невидимое зло - [79]

— Вы имеете отношение к Корнелиусу ван Зейлу?

— Он мой свекор.

— Понятно. А где был ваш муж, когда вы с Алексом кувыркались на траве?

Ким опустила глаза и что-то промямлила.

— Извините, я не расслышала.

Ким подняла голову и посмотрела ей прямо в глаза.

— В больнице. — Ее голос дрожал.

— Вы шутите? — переспросила Сэнди, не в силах скрыть презрение в голосе.

Ким пыталась выдержать ее взгляд, но подбородок задрожал, и по щеке скатилась слеза. Не говоря ни слова, она вытерла глаза кулаком, всхлипнула и бросилась к выходу.

Сэнди молча проводила ее взглядом.

Бентон обвел взглядом небольшой стол для заседаний. Одним из плюсов должности руководителя лондонского отделения «Блумфилд-Вайс» было то, что ему полагался большой письменный стол, кожаные диван и кресла, кабинет с видом на Броудгейт-серкл и собственный стол для заседаний. Ему удалось убедить Дауэра сделать звонок отсюда и не терять время на дорогу до офиса «Инвестмент бенкинг». Но на самом деле это не было вопросом удобства. Речь шла о статусе и о том, кто контролирует сделку, то есть гораздо более существенных аспектах. У них были плохие новости для Корнелиуса ван Зейла, и Дауэр хотел, чтобы сообщил о них Бентон. Трус и к тому же глупец! Роль Бентона от этого только станет значительнее. И вот Бентон, Дауэр и два их помощника расположились вокруг телефона с громкой связью.

Бентон набрал номер в кабинет Корнелиуса на набережной Мадейра. После официального объявления о предложении купить «Таймс» Корнелиус перевел свою штаб-квартиру в Доклендс, где располагался офис «Гералд».

— Доброе утро, Корнелиус, — поздоровался Бентон. — Как идут дела?

— У меня все в порядке, Бентон. — Голос Корнелиуса был громким, ясным и нетерпеливым. — Есть новости?

— У меня здесь Энди Дауэр и пара его помощников, — сказал Бентон. — Мы только что получили новости от «Гурней Крохайм». В «Лекстон медиа» поступило новое предложение.

— Вот черт! — не сдержался Корнелиус. — От Гилла?

— Да. Восемьсот семьдесят пять миллионов. Деньгами.

— Черт, черт, черт! Ты же сам говорил, что Гиллу больше негде достать деньги.

— Похоже, мы ошиблись, — ответил Бентон.

— И совет директоров «Лекстон медиа» будет рекомендовать именно их?

— Как выразился «Гурней Крохайм», это более чем вероятно.

— И что это значит?

— Это значит, что если мы собираемся повысить цену, то это надо сделать прямо сейчас.

— Черт! Вы можете ко мне приехать?

— Уже в пути, — ответил Бентон.

На такси они добрались за двадцать минут. Они с трудом разместились в пассажирской зоне, причем длинные ноги Бентона упирались в бедро сидевшего на откидном сиденье помощника.

— Мы можем увеличить финансирование? — спросил Бентон.

— Это очень сложно, — ответил Дауэр. — Вчера мне звонили ребята, которые занимаются рынками ценных бумаг. Они совсем не уверены, что им удастся провернуть сделку на триста миллионов, о которых шла речь сначала. Что уж говорить о более крупной!

— Как? Ты же сам говорил, что рынок бросовых облигаций начал расти.

— Так и было. Но на прошлой неделе «Матзин индастриз» объявили дефолт, а это большое потрясение. Люди напуганы. К лету будут выпущены облигации уже по новым проектам на несколько миллиардов. Наши ребята сомневаются, что инвесторы сейчас готовы вкладываться.

— Я вообще не понимаю, как вы работаете, — сказал Бентон. — Две недели назад вы заверяли клиента, что рынок сейчас на подъеме. Теперь вы меняете свое мнение на противоположное. Вы не можете сегодня говорить клиенту одно, а завтра другое, особенно если он, опираясь на ваши слова, строит свои планы.

— Рынок не стоит на месте, Бентон, — возразил Дауэр. — Ты же сам достаточно на нем покрутился, чтобы это знать.

— Меняется не рынок, а ваша готовность взять на себя риск, — заявил Бентон. — Один несчастный дефолт — и все бросились врассыпную. Эмитенты бросовых облигаций рискуют и подставляются все время, поэтому и платят такие высокие проценты. Но наступает время, когда «Блумфилд-Вайс» должен проявить себя и подставить плечо. Сейчас как раз тот самый случай.

— Бентон, ты же сам знаешь, что решать будем не мы с тобой, а Комиссия по подписке.[31]

Бентон не ответил и перевел взгляд на небоскреб Канари-Уорф, который постоянно увеличивался в размерах по мере приближения к Доклендс.

Проблема действительно была. Одобрение Комиссии по подписке было необходимо, чтобы «Блумфилд-Вайс» предоставил «Зейл ньюс» новое гарантийное письмо об увеличении краткосрочного кредита до появления основного финансирования. В комиссию входили финансовые директора отделов продаж и торговли, а также верхушка управленцев. Они не одобрят предоставление кредита, пока не будут уверены, что его погасят в течение нескольких месяцев за счет успешной продажи бросовых облигаций. Обычно комиссию не смущали рискованные операции, но, если рынок бросовых облигаций сейчас выглядит слишком неустойчивым, они могут и отказать.

Все было предельно просто: если Корнелиус не увеличит цену, то сделка точно сорвется — ни больше ни меньше. Этого Бентон допустить не мог. Возглавляя Лондонское отделение уже несколько лет, он не участвовал непосредственно в банковском инвестировании и крупных сделках, а значит, и не получал крупных бонусов. У него была солидная зарплата, но образ жизни, к которому он и его семья привыкли в неродном для него Лондоне, требовал больших расходов и значительных премиальных. Последние несколько лет он был вынужден постоянно залезать в долги, чтобы оплачивать счета, но вечно так продолжаться не могло. Ему нужен был крупный бонус, а такая солидная сделка, как покупка «Таймс», его гарантировала.