Невидимки - [5]

- Меня зовут Хелмом. А как помогать - рассказывайте сами.

- Вызволите меня отсюда, если сумеете. Пока меня еще не доконали всякими снадобьями... Как будто сердечного приступа мало было!..

Прерывисто вздохнув, Астрид Ватроуз промолвила:

- Прикусила губу во сне... Пробудилась, начала выплевывать кровь. А та - не желает сворачиваться! Полюбуйтесь: я вся покрыта крошечными кровоподтеками. Капиллярные трещины под кожей... И - невесть когда развившаяся гемофилия!

Кивнув на капельницу, от коей к локтевому сгибу женщины тянулся шланг, оканчивавшийся никелированной иглой, я спросил:

- А чем вас теперь накачивают?

- Просто раствором глюкозы. Не хотят протыкать новой дырки в руке, если снова понадобится переливание... Коль скоро кровь не начнет свертываться по собственной воле, начнут подавать особые препараты. Уверяют, будто те изменят положение сразу и полностью... А букет вы принесли мне?

- Да, ежели поблизости не сыщется женщины покрасивее, - невозмутимо сказал я. И определил цветы в прозрачный стеклянный сосуд на ночном столике.

Голос миссис Ватроуз понизился до шепота, почти неразличимого.

- Коль я не выживу, добирайтесь до Лизаниэми, начинайте поиски там, и только там... Это выше Полярного Круга, почти в Арктике. Запомните: Лизаниэми... Повторите название...

- Лызанайми, - выдавил я с преднамеренно дубовым произношением.

Астрид Ватроуз нетерпеливо и раздраженно мотнула головой:

- Лизаниэми!

- Лизэнайми.

- Судя по имени, в роду вашем были шведы, - буркнула госпожа Ватроуз. - А простейшего слова и выговорить не можете!

- Лизэнайми отнюдь не шведское название.

- Да, финское, но любой швед способен хоть чуток изъясняться по-фински. А вы чересчур долго жили в Америке.

- Хм! Я, вообще-то, здесь родился!

- И я; однако есть люди, не забывшие речи своих предков.

Астрид пожала плечами, плюнула - мысленно, разумеется, - на бестолкового скандинава-отщепенца.

- Лизаниэми, - повторила она. - Сама слышала, как толковали о стране льда и ночи...[1] Говорили: уж там-то искать не догадаются... Займитесь Кариной Сегерби, пожалуйста. Выручите моего Алана и его "смуглую даму"...[2] Ханну Грэй. Найдите их, освободите, спасите. Я не виню мужа. Должно быть, ему просто приелись блондинки.

- Кариной Сегерби?

- Да, вы же не глухой. И живете в Вашингтоне; а все дело прошло вашингтонские городские газеты насквозь.

- Видите ли, - возразил я, - в упомянутом городе я объявляюсь лишь затем, чтобы повесить шляпу на крючок меж двумя заданиями...

- Газеты писали глухо и невнятно. Приблизительно год назад ее муж погиб, схлопотал пулю. Карину освободили, но лишь благодаря пользе сомнения...

- Вот как?

- Да не было ни малейшего сомнения! Равно как и в том, что именно Карина скормила мне отраву перед самым выездом из Вашингтона! Мы позавтракали вместе - и, видимо, негодяйка подлила чего-то в аперитив... Я остановилась в Хагерстауне, почуяв неладное, и попросила помощи... Помните: Лизаниэми! Помните: Сегерби!..

Я кивнул.

- Чем тебя нынче пользуют от сердечной неурядицы?

- Н-ну... Если разумеешь... Прошлым вечером скормили стероиды: точнее, Солю-Кортеф. Поправили собственные ошибки. Восстановили свертываемость крови... А против тахикардии вводят или "прокаин" или "прокан"... "Прокан"! Правильно! "Прокан-SR"...

Чуток успокоившись, она попросила меня позаботиться о покинутом на стоянке автомобиле. Злополучная колымага осталась бедовать среди машин, принадлежащих врачам, отнюдь не пациентам. Больная, перепуганная, глухой ночью, Астрид Ватроуз припарковала бьюик на первом попавшемся месте, в нескольких шагах от приемного покоя. Потом неверными шагами ввалилась внутрь. А доктор, уплативший за свое постоянное прибежище - вернее, не за свое, а за автомобильное, - готовился учинить скандал.

Кроме того, надлежало выписать миссис Ватроуз из мотеля. Ибо попросила, исчезая в лечебном направлении, приглядеть за вещами, а также продлить срок пребывания. Не думала, что задержится на столь долгое время.

Следовало уплатить, расквитаться, забрать пожитки и привезти их сюда; не позабыв о плаще, висящем на крючке в стенном шкафу, и туалетных принадлежностях - сиречь, мыле, зубной пасте и щетке, полотенце и тому подобных мелочах. Я сказал, что это не составит ни малейшего труда, поскольку мой собственный мотель чудным образом оказался тем же самым...

Потом пришлось выйти вон и разыскать доктора. Ничем не примечательный эскулап, заведовавший кардиологическим отделением, отослал меня к врачу лечащему, который, по счастью, не поспел отбыть в неизвестную никому сторону.

Рассмотрев очень внушительное удостоверение, выдаваемое нам исключительно ради подобных случаев и ничегошеньки не говорящее, медик подобрался, улыбнулся и явил полную готовность к сотрудничеству. Милую готовность.

- Когда миссис Ватроуз выписывают?

- Следовало бы задержать еще немного; удостовериться, что никаких сюрпризов природа не припасла, и выздоровление идет законным чередом... И что новое средство оправдало ожидания.

- Простите, но если этот приступ вызван искусственно, сможет ли дама в итоге отказаться от пилюль или приговорена к ним пожизненно?