Невидимая угроза - [39]

Потом он вернул ее Марианне.

– Я через две недели опять приеду в Гамбург, – сказал он ей на прощание. – Если хочешь, опять куда-нибудь сходим.

Юлия кивнула и улыбнулась. Она понимала, что больше никогда его не увидит.

После этого Юлия рассказывала всем, что ее отец умер. Если при этих словах состроить грустное личико, никто не станет допытываться – это она поняла довольно быстро.

А теперь эта эсэмэска. И разгром в квартире. И первое сообщение. Глупо, что Юлия его стерла, а теперь уже не помнила, о чем там шла речь. По крайней мере, там тоже говорилось о вине.

«Но не о моей вине, – подумала Юлия. – А о вине моего отца».

Помочь с этим могла только Марианна. Юлия решила съездить к ней на выходные. Все равно пора было показаться в Лобрюгге: она не видела друзей уже несколько недель. Как и мать.

«Ты обращаешься ко мне, только если тебе что-то нужно, – упрекнула ее Марианна, когда Юлия в последний раз звонила ей. Это было две недели назад. – А ведь мы живем в одном городе. Хоть бы на кофе забежала».

Юлия решила, что отправится к ней в пятницу вечером, а вернется в субботу. Или даже в понедельник. Сразу поедет оттуда на работу в бутик. Так она убьет двух зайцев одним выстрелом, заодно поговорив с Марианной об отце: может быть, мать что-то еще от нее скрывает? И выходные не придется проводить в одиночестве.

И как она жила с Марианной раньше? Как она это выдерживала? «Эта квартира – настоящая катастрофа», – подумала Юлия, едва войдя в прихожую. Там царил хаос. Вешалка ломилась от наваленных на нее вещей. Рядом громоздились кучи каких-то бумажек, ящик с пластиковыми бутылками, несколько коробок со стеклянной тарой. Обувь валялась в проходе. Зеркало на стене покрывал толстый слой пыли. Марианна и пальцем о палец не ударила с тех пор, как Юлия убирала тут в последний раз.

– Ну наконец-то. Я уж было думала, ты больше не приедешь. – Мать появилась в дверном проеме кухни. В руке она держала бокал с вином. – Я приготовила ужин.

– Привет.

Поколебавшись, Юлия осторожно повесила куртку на груду других вещей, надеясь, что крючок от этого не сломается.

– Ризотто с креветками, – добавила Марианна. – Я так рада, что ты приехала.

Эти слова прозвучали искренне. И улыбалась она открыто.

– Правда? – удивилась Юлия.

– Ну конечно.

Марианна поцеловала ее в щеку. Не материнский теплый поцелуй – типичный жеманный намек на поцелуй в стиле Марианны. Еда, естественно, подгорела.

– Я никогда не научусь готовить, – вздохнула Марианна, отодвигая тарелку. Она почти не прикоснулась к ужину. – Извини.

– Не так уж плохо получилось. – Юлия тоже отложила вилку.

Ризотто действительно вышло омерзительным. А ведь Марианна всегда покупала самые дорогие продукты.

– Чем еще тебя угостить? – спросила мать. – Можем заказать пиццу.

– Не нужно. Я все равно не голодная. – Юлия отхлебнула вина. – Ты еще общаешься с моим отцом?

– Почему ты вдруг спросила?

– Просто так. Я тут недавно одну эсэмэску получила… не важно. В общем, я подумала, может, повидаться с ним.

– Хм… – Марианна осушила свой бокал и тут же налила себе еще вина. – Конечно, у меня есть его адрес. Но мы не разговаривали много лет.

– Что ты вообще о нем знаешь?

– Ничего. Мы были едва знакомы. Ну, ты в курсе.

– Ну что-то же ты о нем знаешь? В смысле, кроме того, что он мой отец. Должны же вы были о чем-то говорить, прежде чем в постель укладываться. И потом тоже.

– О той ночи я почти ничего не помню. Я тогда напилась. На следующее утро вообще ничего не могла вспомнить. Прямо провал в памяти какой-то.

Провал в памяти. Вот как началось существование Юлии.

– Он живет в Дюссельдорфе, – продолжила Марианна. – Гинеколог. Женат, есть сын. Естественно, обо всем этом я узнала уже потом.

– Сын? – опешила Юлия. – У меня есть брат? Ты мне об этом никогда не рассказывала.

– Ты никогда не спрашивала.

– Сколько ему лет?

– Девятнадцать.

– Всего на год старше меня? Ну и ну!

– Классика жанра. Дома орет младенец, жена вся задерганная, себя запустила. Любой мужик в такой ситуации готов пойти налево. Я была симпатичной, успешной, независимой женщиной. Это его и привлекло. Не мог же он знать, что я сразу залечу.

– И он никогда не думал развестись с женой и жить с тобой?

Даже если бы он так поступил, то уже давно развелся бы с Марианной, Юлия это понимала. Ни один мужчина не прожил с ее матерью дольше пары месяцев. Любовь оборачивалась слезами, припадками ярости и нытьем.

– Ни на секунду об этом не задумался. Когда я узнала, что беременна, то позвонила ему. Он был в шоке. Ну, и я тоже. На выходные он приехал в Гамбург. Обещал помогать мне. Материально, я имею в виду. Так и сделал. Он человек щедрый, этого у него не отнять. Но он согласился давать мне деньги при одном условии: его жена не должна ни о чем знать.

– Он платил тебе за молчание, – задумчиво протянула Юлия.

Раньше она всегда удивлялась, как ее мать может столько всего себе позволить, получая только пособие по безработице.

– Вначале он и видеть тебя не хотел, – продолжила Марианна. – Но потом почему-то передумал. Когда тебе было годика три-четыре, он мне вдруг позвонил. Сказал, что желает с тобой познакомиться. Но я не захотела. В конце концов, у него был шанс построить со мной семью, сам виноват.