Невидимая рука… банков - [71]
Все они намеренно позволяли разгул спекулятивного разрушения американской экономики, поощряя отмену финансового регулирования. Результатом стало резкое перераспределение благосостояния и власти в США, усугубленное выборочным снижением налогов для самых богатых и ростом налогов (и прямых, и косвенных) для безнадежно погрязшего в долгах американского потребителя, что фактически только глубже топило американское население.
Инвестиционные банки Уолл-Стрит, такие как Morgan Stanley, Goldman Saches, Merrill Lynch и «Lehman Brothers», вводили секьюритизацию, процесс, поддерживаемый той, кто должна была его ограничивать, – Федеральной резервной системой. Этот процесс привел к созданию новых инструментов для мошенничества и обмана – ценных бумаг, обеспеченных активами. Банки выдавали «кредиты лжеца» и другие легкие кредиты своим клиентам, часто вводя их в заблуждение относительно окончательного риска. Банки вели себя, словно были убеждены, что существует новая система, которая больше не считает исключительно важным консервативный контроль за рисками.
В офисе Merrill Lynch, конец 90-х
После Азиатского кризиса 1997–1998 годов (который и тайно, и открыто разжигался теми же самыми банками Уолл-Стрит, чтобы привлечь азиатские капиталы в Соединенные Штаты), поток денег из Азии и, прежде всего, из Китая в американские полугосударственные гиганты недвижимости «Fannie Mae» и «Freddie Mac», придал секьюритизации реактивное ускорение. Секьюритизация обычной и даже высокорискованной американской ипотеки в новые ценные бумаги или обеспеченные недвижимостью ценные бумаги, которым тогда главные рейтинговые агентства обманчиво присваивали рейтинги высшего качества AAA, настолько соблазнила инвесторов из Европы и Азии, что они ринулись в новые американские ценные бумаги без какой-либо перепроверки реальности этого кредитного рейтинга.
Структура секьюритизации была создана и разработана, чтобы сделать только то, что она и сделала, с азиатской ликвидностью или без нее. Она разрабатывалась, чтобы мошеннически обогатить те финансовые учреждения, которые стояли в основе американского колосса: Уолл-Стрит и ее ближайших союзников.
Начиная с первого «спасения» финансовых рынков еще Аланом Гринспеном в октябре 1987 года основные участники рынка были уверены, что, какой бы кризис ни разразился в результате их рискованного кредитования или финансовых деловых отношений, власти в тот же день придут им на помощь. Эта идея нашла свое выражение в доктрине «Слишком большой, чтобы упасть».
Слишком большой, чтобы спасти?
Маленькая горстка очень крупных банков стала настолько огромной, что их считали «слишком большими, чтобы упасть», благодаря, главным образом, преднамеренной правительственной политике финансового дерегулирования, особенно благодаря отмене в 1999 году Закона Гласса – Стигала, спроектированной Саммерсом и Гайтнером при Клинтоне. Этот закон 1933 года, как писалось выше, ограничивал слияния среди инвестиционных фирм Уолл-Стрит (коммерческих банков, например «CitiBank» или «Bank of America») и страховых компаний. Действительно, к декабрю 2008 года, несмотря на свои потери к тому моменту в финансовом кризисе, активы четырех крупнейших американских банков превысили ВВП большинства стран в мире. Они стали столь крупными и столь могущественными, что целые правительства уступали их требованиям, склоняясь перед высшей силой Уолл-Стрит.
Bank of America, крупнейший среди них, держал в активах шокирующую сумму в 2,5 триллиона долларов. Следом шли JP Morgan Chase с 2,2 триллиона, CityGroup с 1,9 триллиона и «Wells Fargo» с 1,3 триллиона[228]. Эта четверка крупнейших американских банков держала активы номинальной стоимостью почти 8 триллионов долларов. Эти четыре банка и, возможно, еще три (четыре крупных инвестиционных банка Уолл-Стрит, а также, вращающая рулетку, гигантская страховая компания «AIG») стояли в безветренном центре шторма глобального финансового цунами, разразившегося в начале лета 2007 года.
Власть денег сконцентрировалась в руках очень немногих людей. И именно они были центром субстандартных и других ипотечных надувательств и мошеннических схем Понци, которые к 2009 году поставили на колени крупнейшую экономику в мире.
Ключевым фактором, позволившим этому цунами разразиться, была чрезвычайная концентрация высокого риска в маленькой горстке американских банков. С июня 2008 года четыре американских банка держали подавляющее большинство всех контрактов по сложным финансовым деривативам. Наиболее быстро растущим сегментом среди этих деривативов были кредитные дефолтные свопы, которые описывались одним банкиром, как «подобные человеку, который идет и покупает страховку на случай пожара, но не на свой дом, а на соседский»[229]. Искушение для злоупотреблений было непреодолимым.
Безусловно, крупнейшим банком, оперирующим с деривативами, был JP Morgan Chayse с 91 триллионом долларов в нарицательном, или номинальном выражении рисков участия в сделках с деривативами. Следом шел Bank of America с 40 триллионами, в затылок ему дышал CitiBank с 37 триллионами, и объединенный Wells Fargo Wachovia после октября 2008 года насчитывал в общей сложности 5,5 триллиона. У остальных американских банков авуары деривативов были гораздо ниже. Рискованные деривативы, очевидно, были прерогативой крупнейших игроков и опасным образом концентрировались в менее чем полудюжине учреждений
