Невезение - [15]

– Не могли бы вы немного сделать посвободнее с этой стороны? – спросил Гиббонс, пытаясь подавить ухмылку.

Продавец откашлялся.

– Как вам угодно, сэр.

– Да, мне угодно, – сказал Гиббонс.

– А мне не угодно, – заявила Лоррейн. Вид у нее был разъяренный. – Тебе непременно нужно было брать его с собой? – прошипела она ему в ухо.

– Я всегда беру его, когда иду покупать новый костюм. Иначе будет жать под мышкой.

– Это свадебный костюм. К чему тебе револьвер на свадьбе?

– Но ведь я покупаю костюм не ради одного раза. После свадьбы я смогу ходить в нем на работу. А как, черт возьми, ты думаешь?

Она ничего не ответила. Он знал, что она хотела сказать, но промолчала. Еще один дурной симптом, свидетельствующий о предсвадебной лихорадке. Никаких ссор. Исключительная доброжелательность. Она, верно, опасалась, что он может дать деру, если слишком пережать. Из всех кошмаров, которые происходили с ней теперь, этот был самым жутким.

Лоррейн поджала губы и кивнула.

– Ну конечно. Ты абсолютно прав, – сказала она и отошла назад.

Черт побери! Он просто бесился, когда она вела себя так. В последнее время она молча проглатывала все, что бы он ни говорил, старательно делая вид, будто все идет превосходно. Он знал, что она не любит, когда он носит с собой револьвер и работает на улице, но за прошедшие два месяца она ни разу даже не заикнулась об этом. Все что угодно, лишь бы не перевернуть лодку, лишь бы доплыть до тихой семейной гавани. О Боже!

– Сэр, я уверен, что мы сможем приспособить пиджак к вашему... вашему...

– К моей пушке.

– Вот именно. Я уверен, что наш портной сумеет подогнать пиджак, как вы желаете.

Вид у продавца был весьма нервный.

– Прекрасно. Так сделайте это.

Продавец кивнул и снова стал орудовать сантиметром, мелком, булавками. На этот раз действовал он чрезвычайно аккуратно.

Гиббонс попытался поймать в зеркале взгляд Лоррейн, но она не смотрела в его сторону. Наступила фаза молчаливого страдания несправедливо обиженной мученицы.

– Ты слышала что-нибудь в последние дни о Тоцци? – спросил он.

Лоррейн любила своего двоюродного брата, нянчила его, когда он был еще ребенком. Гиббонс знал, что своим вопросом сумеет отвлечь ее.

Лоррейн подняла глаза и пожала плечами.

– Почти ничего. Тетя Кончитта сказала, что он заскакивал к ней несколько недель назад. Она говорит, что вид у него был весьма несчастный, но он ничего не рассказывал о себе. Сказала, что он рассердился, когда она спросила, все ли у него в порядке. Она позвонила потом мне и спросила, не знаю ли я, что у него случилось. Она уверена, что у него какие-то неприятности.

– Твои родственники вечно воображают, что что-то случилось, – заметил Гиббонс. – Это у них в крови.

Проклятые мнительные итальянцы. Все они таковы. Лоррейн снова пожала плечами.

– Может, и так, но тетя Кончитта очень наблюдательна для своего возраста. Она была совершенно права насчет Дэниела.

– Кого?

– Дэниела. Моего бывшего мужа. Того парня, который сбежал от меня.

– Ах да. Мистер Бернстейн.

Еще один извращенец, подумал Гиббонс.

– Тетя Кончитта с первой же встречи заподозрила в нем что-то неладное. И оказалась права. У этого ублюдка была жена в Миссури и невеста в Торонто.

– И к тому же он оказался гомиком, так ведь?

Гиббонс взглянул в зеркало на реакцию продавца. Тот не поднимал головы, целиком сосредоточившись на втыкании булавок. Должно быть, опасался, что его пристрелят, если он скажет хоть слово.

– Он был бисексуалом. Да и вообще, это только слухи. Мы так и не уверены до конца.

Лицо Лоррейн преобразилось. Исчезла идиотская улыбка, оно обрело прежнюю, неподвластную времени привлекательность. Порой оно бывало похоже на прекрасную картину. Лицо, которое можно изучать годами, но никак не удается запечатлеть в памяти. Именно на такой Лоррейн Гиббонс и собирался жениться.

– Словом, ублюдок, – прошептала она ему.

– Извините, сэр, – зашептал продавец, боясь прерывать их беседу. – Нужны ли манжеты на брюках?

Гиббонс поглядел вниз на стоящего на коленях продавца.

– Никаких манжет.

Продавец, казалось, трясся от страха, боясь уколоть Гиббонса.

– А что слышно о девице Тоцци? Той, рыжей. Он еще с нею?

– Роксана? – Лоррейн покачала головой. – С ней все кончено. Не думаю, что у нее выдержали бы нервы. Последний раз, когда я говорила с Майклом...

– А когда это было?

– По меньшей мере недель пять или шесть назад.

– И что же он сказал?

– Он что-то говорил о том, что Роксана оставила сообщение на его автоответчике, после того как он не видел ее несколько месяцев, но он решил не звонить ей. Не стоило того, сказал он. У них было мало общего, заявил Майкл.

Гиббонсу это известие не понравилось. Послать ко всем чертям бывшую подружку, когда она делает первый шаг к примирению? Дурной знак – похоже, он сжигает за собой мосты. Может, Тоцци пытается покончить с прежней жизнью, чтобы начать новую? Может, он в самом деле решил переметнуться?

– Он говорил что-нибудь еще? Ну, о том, как у него дела, чем он занимается? Ты понимаешь?

– Издеваешься? Когда это вы рассказываете о том, чем вы занимаетесь? Настоящие мужчины всегда держат язык за зубами.

Продавец занялся рукавами, одернул их, чтобы определить длину.