Невеста зверя - [50]

Она получила Национальный грант искусств и два гранта штата Нью-Йорк. Ее короткие рассказы опубликованы во многих литературных, в том числе научно-фантастических, журналах. Недавно она выпустила романы «Мистер Бутс» и «Тайный город» и сборник «Я живу с тобой». Ее сайт: www.sfwa.org/members/emshwiller.

Примечание автора

Мне всегда было интересно представлять, как бы себя чувствовал ребенок, выросший в лесу – полудикий или совсем дикий. Еще до того, как Эллен попросила меня сочинить рассказ для сборника «Невеста зверя», у меня было записано несколько первых абзацев этой истории. Вообще-то я не умею писать «по требованию», но история уже была начата, и я подумала, что она подойдет.

Тогда я еще не знала, что моя девочка будет пушистой, а отцом ее будет йети, или снежный человек. Это вошло в рассказ, потому что подходило к профилю антологии. Я думала о ребенке диком, но похожем на нас. И Сабина получилась именно такой. Я полюбила моих пушистых красавцев. Думаю, что благодаря предложению Эллен написать рассказ для сборника «Невеста зверя», эта история получилась гораздо интереснее.

Хироми Гото Хикикомори

[1]

– Масако-тян! – По чуть приглушенному голосу матери чувствовалось, что она улыбалась. – К тебе пришла девушка из Общественного центра здравоохранения.

Через стену и закрытую дверь Масако различила в материнском голосе несколько слоев разных чувств. С беспристрастностью судебного следователя она могла выделить каждое из них: вина, стыд, гордыня, обида, удушающая любовь, жалость к ней, жалость к себе. Ненависть.

Масако не отвечала.

– Прошу тебя, – взмолилась мать, чуть повысив голос. – Она пришла помочь тебе. Помочь нам! Я больше не могу! Открой дверь! – Ее задрожавший голос звенел, как стекло.

Масако представила себе острые осколки в горле – они поднимались, наполняя ей рот.

Уходи! Я не могу вернуться в школу. Меня там ненавидят. Это невыносимо. Мне больно. Они увидят меня. Я не могу вынести их взглядов. Они перешептываются. Не тревожь меня. Не входи! Со мной что-то не так. Да, не так. Оставь меня. В покое.

– Масако-тян! – Голос, звонкий, чистый, незнакомый, прорезал душные, кишащие страхи Масако. – Меня зовут Мория. Я твоя патронажная сестра из Общественного центра здравоохранения. Отдел семьи и молодежи. Я буду посещать тебя каждое утро в девять, с понедельника по субботу. Со временем ты ко мне привыкнешь. И откроешь дверь. Ты снова сможешь влиться в общество. Ты не одна.

Масако неподвижно смотрела на синий экран ноутбука. Кто эта незнакомая женщина? Кем она себя возомнила? Почему она думает, что может вот так ворваться к ним в дом и начать предсказывать ей будущее. Распоряжаться ее жизнью, как будто уже знает Масако.

Неужели она взломает дверь? Посмеет ворваться в ее убежище?

– Я с удовольствием приду к тебе снова, – раздался звонкий женский голос. – Я приду завтра, – обещала она.

В коридоре послышались голоса. Масако почти чувствовала, как ее мать благодарно кланяется незнакомке. Ужасно. Голоса удалились вместе с поскрипыванием деревянной лестницы, когда обе направились на первый этаж.

Она услышала, как открылась, затем закрылась входная дверь. Эта Мория вышла из их дома на солнце.

Масако знала: если она сейчас выйдет на солнце, оно ее съест. Она выбиралась из дома совсем изредка, в самые тихие ночные часы, когда лишь далекие сирены пожарных машин и «скорой помощи» оплакивали чужие трагедии. Когда измученные стыдом родители утомленно засыпали. Когда те, кто работает ночью, еще не закончили свою смену, а те, кто работает днем, спали, не думая о жизни во тьме. Именно тогда такие люди, как она, выползали из своих убежищ на звездный свет, хоть ненадолго. Выходили подышать лунным светом, испить сладкого ночного воздуха.

Масако содрогнулась от тоски по этим минутам и от страха. Выходить из комнаты становилось все труднее и труднее. А теперь еще эта тварь Мория будет мучить ее, досаждать ей каждый день. Невыносимо!

Если бы только она могла сбежать, сбросить с себя все, как экзоскелет, и обновленной, нагой, вступить в новую жизнь. С какой радостью она бы сделала это!

Но застрявшие в пригороде Сибы пятнадцатилетние девушки такого не делают – особенно такие, как она.

Козел отпущения в школе, толстая в стране худых, названная в честь неуравновешенной невесты крон-принца, Масако приговорена к этому аду пожизненно.

«Принцесса-жирдяйка, – гоготали они. – Принцесса-пончик!» Они подбрасывали ей в сменную обувь собачье дерьмо. Они сфотографировали ее мобильным телефоном на унитазе и запустили снимки в Интернете. Они прижали ее лицо к прыщавой щеке задохлика Рё, вопя: «Любовь! Любовь!» А учителя просто отворачивались, будто боялись запятнать себя, обратив на такое внимание. Впрочем, никакого авторитета у них не было. Школой управляли наглые, всегда готовые к насмешкам заводилы.

Как-то раз утром она переоделась в школьную форму, но не смогла выйти из комнаты. Она легла обратно в постель и замкнулась в молчании. Все мольбы, угрозы, обещания, притворные ласки матери и, наконец, неудачная попытка побоев не заставили ее одуматься.

Масако стала хикикомори – «летучей мышью».