Невеста замка Пендоррик - [6]

В такие минуты я верила, что он отвечает мне взаимностью и была счастлива. Боясь выдать свои чувства, я вскочила на ноги и побежала купаться. Рок последовал за мной.

— Разве вам не известно, Фэйвел, что я очень хочу заслужить ваше одобрение? — сказал он, обняв меня за плечи.

Я не могла не улыбнуться ему и, повернувшись, встретила его любящий взгляд.

Мы плавали и беспечно резвились в воде, а потом, лежа рядом с ним на песке, я поняла, что любить — это счастье.

Два дня спустя, вернувшись с базара, я снова увидела их за картами. Игра была уже окончена, и по их лицам я поняла, что на этот раз выиграл Рок. Я почувствовала, как щеки у меня запылали, и почти с ненавистью взглянула ему в глаза. Молча пройдя в кухню, я в сердцах бросила корзину с провизией на пол. Слезы готовы были брызнуть у меня из глаз — слезы обиды, потому что он обманул меня и смеется надо мной. Верить ему нельзя. Это очевидно. Он обещает одно, а делает совсем другое! Мне хотелось убежать, найти уединенное место, чтобы успокоиться и взять себя в руки, прежде чем я снова увижу его.

— Давайте, я помогу вам, — услышала я за спиной знакомый голос.

Я повернулась к нему лицом. Слава богу, я сдержалась и не расплакалась. Ни за что на свете я не хотела бы показать ему, как мне обидно и горько. Я сказала сухо:

— Ничего не надо, спасибо. Я сама все сделаю.

Я опять отвернулась к столу. Он положил руки мне на плечи и засмеялся.

— Я сдержал слово, — прошептал он мне в ухо, — мы играли не на деньги.

Стряхнув с плеч его руки, я отошла к буфету, выдвинула ящик и стала что-то перебирать там, сама не зная, что ищу.

— Ерунда! Я не верю, чтобы вы стали играть просто так — ни вы, ни он. Вам интересно выигрывать, а не играть. Вы оба всякий раз надеетесь выиграть, как маленькие дети, которые не понимают, что кто-то обязательно должен проиграть! И не надо мне ничего объяснять.

— И, тем не менее, я выполнил обещание.

— Я пока еще верю собственным глазам.

— Ну послушайте же! Да, мы действительно делали ставки. Вы не ошиблись, иначе было бы неинтересно. Как вы думаете, кто выиграл?

— Мне надо готовить ленч.

— Вот что я выиграл! — Опустив руку в карман, он вынул терракотовую статуэтку. — Я во что бы то ни стало решил завладеть ею — всеми правдами и неправдами. К счастью, обошлось без неправды. Я и слово сдержал, и время чудесно провел, и заполучил наконец это обворожительное создание.

— Отнесите, пожалуйста, на стол ножи и вилки, — сказала я.

— С превеликим удовольствием.

На другой день Рок попросил моей руки. Мы стояли у Грота Матромании, куда мы пришли по его просьбе. Выбор этот показался мне неудачен, потому что я находила другие гроты — Зеленый, Красный, Желтый или Грот Святых — куда живописнее, о чем и сказала ему. Но он настоял на своем, сказав, что не видал Грота Матромании и непременно хочет сходить туда.

— Ну вот, — сказал он, когда мы добрались. — Самое подходящее место.

— Для чего подходящее?

— Разве вы не знаете? Это же Брачный Грот. Матромания — это искаженное слово «матримония», что значит супружество.

— А я слышала, что грот посвящен богине Митре и правильное его название Митромания, — возразила я, боясь взглянуть на него.

Он крепко взял меня за руку.

— Я сам читал в путеводителе, что именно здесь император Тиберий устраивал пиршества для молодых юношей и девушек, здесь они вступали в брак. Отсюда и название.

— Ну, значит есть два мнения, — настаивала я.

— Тогда это будет Брачный Грот, потому что именно здесь Петрок Пендоррик попросил руки Фэйвел Фэрингтон, и она ответила ему…

Отвечать мне было не нужно.

Мы вернулись в мастерскую. Он был оживлен и весел, а я была счастлива, как никогда в жизни.

Папа так обрадовался, узнав эту новость, что могло показаться, будто он просто мечтает избавиться от меня. Он отказался обсуждать вопрос о том, что станет делать, когда я уеду, и я очень беспокоилась, пока Рок не сказал, что намерен настоять на том, чтобы папа принял от него ежемесячное содержание — почему бы ему не взять денег у собственного зятя, — но в любом случае он уже заказал несколько картин. В Пендоррике много пустых стен, говорил он.

Тогда только я впервые задумалась о том, что же представляет из себя Пендоррик — мой будущий дом. Рок охотно рассказывал о доме, но лишь в общих чертах, не вдаваясь в подробности. На мои расспросы он отвечал, что я сама все увижу и что он хочет, чтобы я составила собственное мнение, иначе я могу с его слов вообразить себе что-то совсем непохожее на действительность и потом буду разочарована. Я же не могла представить себе, как я могла бы разочароваться в доме, где мы станем жить вместе.

Мы были влюблены. Рок больше не казался мне чужим и непонятным. Ему нравилось дразнить меня, «потому, — сказал он мне однажды, — что ты такая серьезная, такая рассудительная и разумная, каких уже и не бывает вовсе».

Эти слова заставили меня задуматься. Наверное, я и вправду не была похожа на тех девушек, каких он знал. Я воспитывалась в очень тесном семейном кругу и в школе, где все осталось точно таким, каким было двадцать или тридцать лет назад; потом умерла мама, и мне нужно было заботиться и о себе и о папе, и к своим обязанностям я относилась очень серьезно. «Отныне, — решила я, — я должна научиться быть беззаботной и современной».