Невеста смерти - [13]

— Валерий Николаевич! У вас обыкновенной водички не найдется, чтобы таблетки запить? Панкреатит разыгрался так, что сил нет. Дома-то диету несложно соблюдать, а вот в командировках… Ешь что попало, а потом расплачиваешься.

— Конечно, товарищ полковник, — ровным голосом ответил ему Никифоров и, неловко поднявшись из-за стола, налил ему в чашку воды из стоявшего на тумбочке графина.

— Я смотрю, у вас со здоровьем тоже не очень? — сочувственно спросил Лев, приняв две совершенно ненужные в этот момент таблетки.

— Ранение, — кратко ответил Никифоров. — Вот, дали дослужить до отставки.

— Чечня?

— Она самая, — подтвердил тот, не проявляя, однако, ни малейшего желания вступать в разговор.

— Ну, когда на войне солдаты гибнут или ранение получают — это одно дело, а вот когда в мирное время в армии — совсем другое, — заметил Лев и, достав фотографию парня, показал ее Никифорову: — Вот он, как мне кажется, здесь у вас погиб.

Тот внимательно посмотрел на фотографию и будничным тоном произнес:

— Егор Пахомов. Хороший был парень, чистый и светлый. Земля ему пухом.

С трудом скрыв вздох облегчения, Лев пояснил:

— А ведь я именно из-за него сюда и приехал. Скажите, кто может за него мстить?

— Он детдомовский. Вроде бы у него два младших брата были и невеста. Добавить мне больше нечего, — сухо ответил Никифоров.

— Валерий Николаевич! — извиняющимся тоном сказал Гуров. — Ну не обижайтесь вы на меня! Не знаете вы, что такое панкреатит, когда сам себе не рад и на людей бросаешься!

— Не знаете вы, товарищ полковник, что это такое, когда внутри все постоянно болит, а не временами, — парировал тот.

— Ну простите меня, — совсем уже сдал все позиции Лев. — И не надо со мной так официально! Меня Лев Иванович зовут!

— Ладно! — Майор отложил свои бумаги в сторону. — Что вы хотите знать?

— Все с самого начала, — ответил Лев, демонстрируя самую явную готовность слушать.

— Мы с Лихомановым сюда вместе после училища попали. Гнилой был человечишка. Мне взвод нормальный попался, а у него были трое старослужащих, таких сейчас отморозками называют. Борис Грищенко, Григорий Гаврилюк и Юрий Герасимов. Гришка у них заводилой был. У него отсрочка от армии была, потому что он еще чуть ли не в школе женился, вот и призвали его, когда его сыну три года исполнилось. Их здесь прозвали «Три Гада». Они с самого начала скорешились и еще салагами «дедам» такой отпор давали, что их не трогали. А уж, когда они сами «дедами» стали, для молодых тут ад на земле начался. Лихоманов с Гадами быстро общий язык нашел — зачем же самому трудиться, если они за него всю работу делали. У нас много выходцев из Средней Азии было, так те, чтобы их Гады не гнобили, «травкой» откупались, которую им родственники или с оказией передавали, или сами привозили. Понятно, что это риск и статья, но ведь жизнь собственных детей дороже. Лихоманов тоже «травкой» баловаться стал. А весной 1987 года у него во взводе Егор Пахомов появился. Парень — чудо! Добрый, веселый, отзывчивый. Любили его все. А такие люди для Гадов хуже, чем серпом по одному месту. Вот они за него и взялись. В общем, через два месяца не стало Егора.

— Они его убили?

— Да, повесили, — кивнул Никифоров. — А перед этим, обкуренные, еще и поиздевались всласть.

— Вот так? — Лев протянул ему фотографии.

Никифоров внимательно просмотрел их, а потом сказал:

— Да! Так и было! А кто это?

— Сын Грищенко, единственный ребенок в семье, — объяснил Гуров. — Но сначала, как я понял, расправились с ребенком Гаврилюка или Герасимова, потому что кто-то из них Бориса письмом предупредил. После этого Грищенко перепугался насмерть и попытался сына в Москве спрятать, но его и там достали. Борис, когда об убийстве сына узнал, с тяжелейшим инфарктом слег, а уж когда ему эти фотографии и снимок Егора прислали, получил инсульт и умер. Но, как мне кажется, перед этим брата Грищенко и его родителей убили.

— Вендетта? — задумчиво протянул Никифоров и уже увереннее добавил: — Да, похоже, что она. У нас тут тоже трупов хватало.

— И здесь? Валерий Николаевич! Что было после того, как Егора убили?

— А что могло быть? Скандал никому не нужен! Тем более командир части должен был вот-вот генерала получить, а тут такое! Оформили все как самоубийство. Ну тут уж против Гадов все поднялись! Били их несколько раз смертным боем, чудом выжили. В общем, понял командир, что «светят» ему еще три трупа, вот он, какие-то связи подключив, и отправил их дослуживать в другие места. Пока шло следствие по факту якобы самоубийства Егора, его тело в местном морге находилось, а потом его на родину отправили. А осенью невеста его приехала. На вид лет шестнадцать-семнадцать. Красивая. Особенно глаза. Как два омута. Темно-темно-синие. Беременная она была, и срок уже приличный. Не поверила она в самоубийство жениха и, как уж организовала, не знаю, но гроб открыли, а там… Какое уж самоубийство, когда на парне места живого не было? Вот она и приехала за правдой. У нас тут рано холодает, а она одета кое-как, пальтишко на животе не сходится, дождь хлещет, а она возле КПП стоит и требует, чтобы ее к командиру части пропустили. Только кто же ее пустит? Так она несколько дней стояла и караулила, чуть под машину не бросалась, чтобы с ним поговорить. Не получилось. Тогда она в военную прокуратуру пошла, до самого верха добралась, а там ее тоже погнали. Женщины наши из вольнонаемных пожалели ее, у кого-то из них она все это время и ночевала, а с самого раннего утра — опять к КПП. Видимо, кто-то из женщин ей и сказал, что Лихоманов у Егора взводным был. Подкараулила она его и вцепилась, как клещ. Кричала: «Тебе жизнь человека доверили, а ты его не уберег!» Тот обматерил ее с ног до головы и дальше пошел, а она ему вслед крикнула: «Будь ты проклят!»