Невеста смерти - [6]

Пихлерова-младшая понуро уткнулась взглядом в колени. Как она ненавидела день, когда кровь впервые просочилась сквозь ее юбку, и мать улыбнулась, гордая тем, что дочь наконец стала девушкой…

Она подняла голову и, встретив материнский взгляд, не отвернулась. Это сражение между ними шло уже давно. Правдой было и то, что младшие сестры-близняшки Маркеты выглядели слабенькими, а их провалившиеся глаза казались огромными на исхудавших лицах.

– Что мне должно делать? – сдалась старшая дочь.

Мать улыбнулась так широко, что Маркета увидела пустое место там, где год назад ей вырвали потемневший, гнилой зуб. Исходящий от него неприятный запах отвращал клиентов, и ей не оставалось ничего другого, как обратиться к кузнецу с просьбой взяться за клещи.

– Я только что нашла для тебя подходящего мужчину. Богатого бюргера. Такого, который может всех нас обеспечить, – сказала Люси.

– Кого? – крепко зажмурилась Маркета.

– Пивовара.

– Но он ведь женат и намного меня старше! – возразила девушка.

– Денег у него столько, что и девать некуда, и на тебя он давно заглядывается. Я сама видела, как набух его член, когда ты вошла в баню с ведром воды. Нет, он – как раз то, что надо. Поверь мне, он обеспечит нас всех, да еще и даст хорошую цену на пиво и эль.

К глазам подкатились горючие слезы, и Маркета сердито смахнула их. Для Люси Пихлеровой она была всего лишь средством добиться хорошей цены на пиво. Тем не менее к шлюхам с улицы Девственниц мать относилась с презрением, считая себя с дочерью «госпожами».

– Пообещай мне хотя бы, что никогда не расскажешь об этой сделке отцу, – с горечью сказала Маркета.

Люси фыркнула.

– Если он о чем-то и спросит, то только о том, как получилось, что мы можем позволить себе мясо на столе. К тому же твой отец знает, что рано или поздно это случится – ведь ты банщица, доченька.

– Придумай предлог, или я никогда не соглашусь, – потребовала девушка.

Мать кивнула и задумчиво пожевала губу. Так же она делала, когда торговалась на рынке – за кочан капусты или кусок мяса.

– Ладно, – прошептала Маркета. – Ради близняшек…

Люси широко улыбнулась и сжала ее в своих удушающих объятиях.

– Тебе нечего стесняться, доченька. Господь определил нам самим заботиться о себе. Ты принесешь немного счастья старику – и хорошее мясо и пиво на наш стол.

Она накинула на голову платок – на улице было холодно.

– Прямо сейчас к нему и схожу. Он наверняка в таверне. Я с ним на хорошие условия сторгуюсь, вот увидишь.

Маркета поежилась – мать собиралась торговаться и продать ее, как жирную свинью на рынке.

– А к Рождеству, смотришь, и близняшки поправятся… Благодаря тебе, доченька, – добавила Люси.

* * *

В баню пивовар пришел в пятницу вечером. Маркета убежала на берег реки, протекавшей напротив возвышавшейся над баней крепостной стены. Там она затаилась в камышах и долго плакала, приглушая рыдания влажным подолом рубахи.

Люси вышла из бани в мокрой тунике, сквозь которую проступала бело-розовая плоть. В холодном воздухе от разгоряченного тела поднимался пар.

– И что это ты тут делаешь? – спросила она, глядя на продрогшую дочь. – Пан пивовар уже пришел и спрашивает тебя.

Не дожидаясь ответа, банщица подняла дочку и, держа ее за руку, решительно повела к бане.

– Обидеть тебя я не позволю. Обещаю. Ты только доставь ему удовольствие, а больше ничего и не надо.

– Не могу, мама! Пожалуйста, помоги мне! – взмолилась девушка. – Отправь его домой.

Люси сурово посмотрела на нее. Если пан пивовар останется недоволен, ни мяса, ни эля на столе не будет. Сама она, пусть в волосах у нее и блестела седина, все еще позволяла проказливым рукам пошарить по ее телу – тут пощупать, там помять, – но при этом ясно давала понять особенно назойливым, что наставлять рога мужу никогда не станет. Старики платили за небольшое удовольствие, а раз так, то почему бы и не доставить им такую радость – от нее ведь не убудет?

Но ее увядающее тело уже не приносило тех денег, в которых нуждались подрастающие дочери-близняшки. Слабенькие, чахлые, они могли не пережить суровую зиму или лихорадку.

Но понимала Люси и страхи старшей дочери. Для той это было впервые.

– Потом будет легче, – прошептала она Маркете. – Вот увидишь.

– Нет, мама! – И юная банщица снова разрыдалась.

– Шшш… Ну хватит. Хватит! Перестань.

Но девушка только всхлипнула еще громче.

– Тише, тише… Не хватало только, чтобы тебя услышали. Может, мы еще устроим так, что все обойдется малым…

Оставив дочь в слезах на улице, Люси вернулась в баню.

Близняшки тем временем уже помогали богатому клиенту разоблачиться.

– Пан пивовар, нам нужно обсудить одно дело. У меня есть для вас предложение, – заговорила их мать.

Она наклонилась к уху старика и принялась что-то нашептывать. Пивовар поначалу нахмурился и упрямо покачал головой. Но Люси не отступила и продолжала шептать – с еще большей настойчивостью и решительностью:

– Дайте моей девочке немного времени. Пусть она привыкнет к вам. Подумайте, какое удовольствие вы получите, когда она отдастся вам добровольно!

В конце концов пивовар согласно кивнул, и Пихлерова-старшая отправилась за Маркетой. Ну вот, теперь еще и дочку уговаривать, вздохнула она. Но ведь Маркета – добрая девочка и не позволит, чтобы ее сестрички голодали в такое трудное время.