Невеста смерти - [2]

Да и прочитать этот манускрипт никто еще не смог.

У мальчика, что с жадностью всматривался в книгу, были медовые волосы, которые он то и дело убирал с зеленовато-голубых глаз цвета северного Адриатического моря.

Джулио изучал драгоценную книгу в комнате матери, поскольку королевская детская была слишком шумным местом для впечатлительного мальчика. Утром он долго обхаживал и упрашивал своего деда, Джакопо Страду, смотрителя огромной королевской сокровищницы, позволить ему посмотреть бесценную книгу загадочного происхождения. В очередной раз смахнув непокорную прядь, Джулио склонился над причудливыми цветными иллюстрациями.

Особенно ему нравились картинки, изображавшие банщиц, обнаженных женщин в наполненных зеленоватой водой корытах. Мать поддразнивала сына, говоря, что он мужает и его привлекают их белые груди.

– Это естественно, Джулио, – ворковала она, ласково поглаживая его волосы. Любовница короля Рудольфа Второго хорошо понимала такого рода вещи. – Скоро и ты отыщешь дорогу к пражским баням и своими глазами увидишь банщиц.

Но Джулио только нахмурился и потряс головой. Мать не понимала – он искал секрет. А вот смеющиеся женщины на картинках понимали его… особенно одна, изящная, смотревшая на него со страниц. Она наверняка знала тайну книги – в этом Джулио не сомневался. Вот если б могла заговорить с ним…

Он постарался сосредоточиться. Уж не голоса ли банщиц звучат у него в голове? Нет. Что-то, как удар молнии, встряхнуло его всего, да так, что лицо дернулось, будто от паралича, и щеки задрожали, как сырое яйцо на кипящем жире.

А после ударившей в позвоночник молнии в голове грохнул гром. И это точно был не голос.

Еще нет.

Это был неодолимый порыв, влечение к вещам столь ужасным, что его красавица-мать непременно бы расплакалась, если б узнала. Мальчику вдруг захотелось назвать ее шлюхой. Вот! Едва он подумал об этом, как ругательное слово заполнило его рот, выпятило губы и едва не вырвалось в комнату. Будь Джулио рожден законной супругой короля Рудольфа II, вся империя Габсбургов стала бы однажды его владением. Только его одного.

Шлюха!

Левый глаз задергался, и мальчику пришлось прижать к нему пальцы, чтобы остановить тик.

За окном шел дождь, и тяжелые капли лизали стекло. Тени расписывали дрожащие узоры на голой штукатурке между гобеленами, как будто водяные жилы кипели, а не замерзали.

Внезапно зимний свет, сияющий луч, пронзивший копьем серые тучи и окно, озарил, пусть и на краткие мгновенья, его сидевшую на кровати мать. Внимательный взгляд Джулио вобрал ее профиль, белоснежную кожу и округлую грудь, приводившую в восторг короля, заселявшего детскую пищащими детьми. Глаза ее напоминали вставленные во влажное стекло аквамарины. Выгнув шею, она рассматривала свои лоснящиеся черные волосы, заколотые гребнем из слоновой кости.

Вошедший в комнату слуга доставил королевское послание. Прикрыв ладонью дергающийся глаз, Джулио снова склонился над таинственными иллюстрациями. Взгляд его проследовал за зеленым каскадом воды, пробегавшей через бочонки – похожие на купальные лохани, только без днища – и с плеском низвергавшейся в пруд, в котором резвились обнаженные женщины.

А может, эти бочонки напоминают части телескопа, изобретенного Галилеем приспособления для наблюдения за небесами? Надо бы записать мысль… Джулио потянулся через стол к стопке листков.

– О, прекрасно! – воскликнула Анна-Мария, пробегая глазами записку. – Твой отец желает навестить нас!

Рука мальчика застыла в воздухе.

– Придет король? Сейчас?

Кожа вокруг его глаза задергалась еще сильнее. Он торопливо собрал свои бумаги.

– Да, дорогой! – ответила его мать. – Так что порадуй меня и веди себя пристойно. Ты же знаешь, он в тебе души не чает. И постарайся не чудить, мой золотой.

– Мама! Он всегда мною недоволен.

– Нет, нет, Джулио! Он любит повторять, что ты останешься при нем и что когда-нибудь поможешь ему управлять Трансильванией. Я сама это слышала. Ты должен относиться к нему снисходительнее и прощать ему гневливость. Ты – его сокровище, сыночек мой.

В дверь резко постучали.

– Король, – объявил слуга и отступил в сторону.

Рудольф II вошел в комнату, в длинном плаще и бархатном берете с пером, воткнутым в него с небрежным изяществом.

– Ты восхитительна, – проворчал он, улыбаясь расчесывающей черные волосы Анне-Марии в ответ на ее призывный взгляд. – Оставь нас!

Слуга, к которому были обращены последние слова, поклонился и выскользнул за дверь. Тяжелый засов с громким щелчком встал на место.

Рудольф стремительно шагнул к кровати.

– А сейчас я спутаю твои волосы так, что никакой гребень не расплетет узлы!

Костяная расческа полетела на пол.

Не сводя с любовницы горящих глаз, правитель принялся развязывать шнурки на штанах.

– Подождите, ваше величество! Пожалуйста! Разве вы не видите за столом нашего сына Джулио? – остановила его женщина.

Его величество обернулся и лишь теперь заметил мальчика с пером, а также чернильницу, песочницу для промокания чернил и стопку бумаги.

Сдержав с раздраженным вздохом обуявший его порыв, Рудольф опустился на кровать и откинулся на шелковые подушки. Пристально глядя на сына, он ждал, пока его страсть остынет. Бесчестить себя перед детьми не пристало даже королю.