Невеста с миллионами - [44]

А утром ему предстоит отправиться в Мексику, быть может — на верную смерть! Нет, он должен еще раз увидеть Инес, пусть хоть на несколько минут! Ведь они в одном городе, и завтра им предстоит расстаться, возможно, навсегда. Как нелепо — проводить эту последнюю ночь вдали друг от друга, вместо того чтобы снова и снова повторять эти волшебные слова: «Я люблю тебя!»

Но увы! Изменить ничего было нельзя! В казарму он вернулся глубокой ночью.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I. МАРИОН

Весной 1862 года англо-франко-испанский экспедиционный корпус прибыл в Мексику. До значительных сражений дело пока не дошло, потому что командующие войсками трех европейских держав продолжали вести переговоры с представителями президента Хуареса. Была заключена конвенция в Соледаде, небольшом местечке на пути из Веракруса в Пуэблу и Мехико, — наступило перемирие.

В один из прекрасных дней по тропинке, что вела из Сан-Мартина прямиком до гасиенды господина Ламота, скакала его дочь Марион. Из дому она выехала на рассвете, чтобы сделать в Сан-Мартине необходимые в хозяйстве покупки, поэтому захватила с собой несколько индейцев на мулах.

В седле Марион держалась уверенно. Вид у нее был недовольный. Она скучала. За последний год она пополнела и повзрослела, превратившись в статную, привлекательную девицу.

Неожиданно лицо ее оживилось. Она услышала позади стук копыт и, похоже, догадалась, кто скачет следом.

И не ошиблась. Это действительно оказался ее знакомый, зачастивший в последнее время на гасиенду отца, дон Альфонсо де Толедо, брат Инес.

За прошедшее время молодой человек стал еще бледнее и стройнее, у рта пролегла горькая складка. Скакал он резво, пока не поравнялся с Марион, ответившей на его приветствие благосклонной улыбкой.

Дон Альфонсо глядел на нее очень внимательно, и в его глазах можно было прочесть лишь уныние и грусть. Тем больше развеселилась Марион — ее скуки как не бывало.

Сперва разговор между ними никак не налаживался. Как всегда в присутствии слуг, он шел по-французски.

— Кажется, мы с вами поменялись ролями, — сказал Альфонсо. — На первых порах нашего знакомства вы были сосредоточенны и молчаливы, а я испытывал необыкновенный подъем. Теперь же у вас почти всегда прекрасное настроение…

— И вы сожалеете, что повстречали меня, — прервала его Марион.

— Вы же знаете, что это не так, — возразил он. — Но все ваше поведение изменилось, вы стали удивительно веселы и самоуверенны.

— Бог мой, да не могу я измениться, — ответила она. — Если бы я то и дело заливалась слезами, то в конце концов наскучила бы вам еще больше.

— Меньше всего мне хотелось бы видеть вас плачущей! — сказал Альфонсо. — Вам прекрасно известно, что́ я имею в виду, мадемуазель Марион! Порой молчат в присутствии того, к кому проявляют интерес. А постоянная веселость и самоуверенность свидетельствуют лишь о безразличии ко всем окружающим.

— Вы думаете? — улыбнулась Марион. — Неужели вы настолько хорошо разбираетесь в людях, что беретесь судить об этом?

— Мое сердце чувствует больше, чем подсказывает разум, — ответил Альфонсо.

— Хотела бы я знать, что говорит вам ваше сердце… нет, что оно чувствует, — заметила Марион.

— Оно чувствует, что было ближе вам в первое время, когда вы казались чужой и равнодушной, нежели теперь, когда на мой приход и уход вы взираете с безразличной веселостью, — ответил молодой человек.

— Как уверены эти мужчины в своих суждениях! — воскликнула девушка со смехом. — А если даже и так, как вы говорите, не лучше ли мне примириться со своим положением, чем выплакать себе все глаза? Не думайте, сеньор Альфонсо, что с вашей стороны любезнее не спускать с меня глаз, полных упрека.

— В чем же я могу вас упрекнуть, Марион? Только в том, что вы переменились! — вскричал Альфонсо.

— Эта перемена — не более чем плод вашего воображения, — ответила она. — Вам просто нечего поставить мне в упрек. Разве я виновата, что наконец-то снова стала благоразумной? Представьте, является к нам некий молодой человек, о котором я слышала как об очень богатом и образованном. Постой, говорю я себе, будь осторожна и осмотрительна, иначе он решит, что ты собираешься сделать хорошую партию. Этот человек мне нравится, но я, разумеется, не подаю виду, напускаю на себя сдержанность и задумчивость, чтобы он не заметил, насколько меня радует его приход. В конце концов говорю себе: ты ему нравишься, но жениться на тебе он не собирается! Жаль, думаю, такой приятный молодой человек. Но вокруг полно мужчин, и если тебя отвергает один из них, рано или поздно наверняка выберет какой-то другой! Как бы то ни было, эта молодая девушка не испытывает ни малейшего желания беспрестанно лить слезы. Вот, сеньор Альфонсо, какого мнения некая Марион Ламот о некоем молодом человеке. Все остальное ей непонятно…

— Вы же знаете, как я молод. Мои родители… — пробормотал, запинаясь, Альфонсо.

— Позвольте, разве я укоряю вас? — почти весело спросила Марион. — Почему вы оправдываетесь? Я ничего не требую. Я уже не в том возрасте, чтобы чахнуть от тоски, а чтобы потерять всякую надежду, еще слишком молода. Оставим все как есть и будем добрыми друзьями, пока вы удостаиваете нас своим присутствием! Между прочим, мы уже приехали!