Невеста рока. Книга 1 - [163]

— Неважно! Я отнесу ее вниз.

И, не попрощавшись с художником, он повернулся и начал медленно спускаться вниз с бесчувственным телом жены на руках.

Певерил закрыл дверь студии. Ливень обрушивался на башню, свирепо ударяя в окна и заливая долину Эйлсбери. Юноша подошел к мольберту и с отчаянием посмотрел на портрет. Затем опустился на стул, на котором еще совсем недавно сидела Флер. Он сжимал подлокотники так, словно в его руках находился ее живой призрак.

Флер положили на постель в ее изысканной опочивальне. Сен-Шевиот послал за служанками, приказал принести сердечные капли, жженые перья и уксус. Главного слугу он отправил в селение на холме за местным врачом. Этот старый доктор по фамилии Босс был весьма компетентен в своем деле и бодр, несмотря на преклонный возраст.

Флер с большим трудом приходила в сознание, но мгновенно очнулась, увидев рядом с собою мужа. Спустя некоторое время она обнаружила, что спальня полна людей. Одетта натирала ей виски уксусом, прикладывала женные перья к ноздрям. Зловещая миссис Динглефут в накрахмаленном переднике и в чепце приказала служанкам принести горячей воды, чтобы приложить грелки к холодным ногам ее светлости. Лилии, наполнявшие опочивальню сильнейшим ароматом, были вынесены.

Сен-Шевиот склонился над молодой женой.

— Итак, любовь моя, вы пришли в себя, — произнес он ласковым голосом, которым всегда разговаривал с ней в присутствии слуг. Пусть по крайней мере соседи знают, что он преданный, любящий муж.

У Флер кружилась голова, ее подташнивало. Ужасное чувство охватило ее в тот момент когда к ней возвратилось сознание, ибо она вспомнила. Никогда больше ей не позволят подняться в студию на башне и видеться с Певерилом Маршем. У нее отняли последнюю и единственную радость. Слеза скатилась по ее щеке.

— Крепитесь, дорогая, — самым нежным голосом проговорил Сен-Шевиот. — Сюда уже едет доктор Босс.

— Господи, мадам, миледи, вы так напугали нас! — причитала миссис Динглефут, беспредельно довольная тем, что ей удалось вернуть хозяина в замок и, как она называла это, «спутать все карты». Злобная женщина прекрасно видела желание ее хозяйки проводить побольше времени, общаясь с молодым человеком.

Она написала барону не из чувства преданности или искреннего беспокойства за здоровье ее светлости, а из злорадного желания отнять у миледи единственное удовольствие, которое та нашла в своей теперешней жизни. Несмотря на мягкость и терпеливость характера, Флер не испытывала к этой отвратительной злобной старухе ничего, кроме жгучей ненависти и презрения. Еще прошлой ночью миссис Д. презрительно заметила Одетте, своей подруге и союзнице, что ее светлость — несчастная болезненная особа, которая, вне всякого сомнения, умрет после рождения первого ребенка.

Миссис Динглефут прислуживала покойной баронессе, когда та находилась в интересном положении от тогдашнего барона. Она знала, как выглядят признаки беременности у женщины, и была уверена, что именно поэтому миледи испытывает тошноту по утрам.

Флер с отвращением смотрела на поросший щетиной подбородок миссис Д. — зрелище было отталкивающим. И она прошептала:

— Дензил, пожалуйста, сделайте так, чтобы все покинули мою комнату. Мне хочется побыть одной.

— Со мной, дорогая, конечно же, со мной, — сладким голосом произнес Сен-Шевиот и хлопнул в ладоши, отпуская служанок, которые мгновенно засуетились и убрались из опочивальни, напоминая глупых, бестолковых кур.

За дверью миссис Д. встретилась взглядом с Одеттой.

— Вот увидите, доктор Босс подтвердит мои догадки.

Одетта захихикала. У нее было узкое лицо, напоминающее морду лисицу. К тому же она обладала безмерным тщеславием и любила принарядиться. В данный момент ее украшал гофрированный чепец с оборками и длинными узкими лентами, уложенными на грубых темных волосах.

— О-ля-ля! Это свяжет по рукам и ногам госпожу баронессу. Ей не удастся продолжить свою интрижку с молодым мсье художником.

— Мне очень хотелось бы узнать, была ли эта интрижка, — тихо проговорила миссис Д. — Пойдемте, дитя мое, я слышу карету доктора Босса.

Врач из Монкз-Рисборо тщательно обследовал Флер.

Старик понравился ей. У него были седая шевелюра, белая борода и благородный лоб. А любое проявление благородства — качества, окружавшего ее в детстве и теперь такого редкого — привлекало Флер. Она лежала на огромных кружевных подушках и выглядела очень изнуренной, трогательной и юной; ее роскошные волосы разметались по шее. Старого доктора тронуло это печальное зрелище. Когда он объяснил причину ее обморока и недомогания последней недели, то с огорчением отметил, что она без восторга восприняла такое важное известие. Сначала ее лицо стало алым, затем смертельно побледнело… а потом она вообще отвернулась. Врач держал ее тонкое запястье, едва ощущая пульс. Он услышал, как она тихо зарыдала, и, склонившись над ней, произнес:

— Ну полно вам, дитя мое… простите, миледи баронесса, вы показались мне совсем ребенком, ибо я уже старик… вам не нужно горевать из-за совершенно естественных вещей. Барон очень обрадуется этому, и, конечно, вы…

— Я не рада этому, — перебила она. — Но я понимаю, что мой долг — родить мужу наследника.