Невеста насилия - [36]

— А вот и я! — Наверняка посетитель «Вики клаба» не узнал бы теперь певицу. Очищенное от грима лицо, фланелевые брюки и шерстяной синий свитер очень молодили ее.

Ирландец посмотрел на нее с нежностью и обнял за плечи. Он не был влюблен, но девушка ему очень нравилась. Блестящая певица и славная девушка. Они говорили мало, но им было хорошо вместе. Эллис ни о чем его не спрашивала, воспринимала все просто — жила настоящим, не жалела о прошлом и не боялась будущего. Рука, искалеченная в Корее, навсегда лишила Шона возможности солировать в концертах, но аккомпанировать Эллис он мог. Это доставляло ему огромное удовольствие.

Девушка взяла Шона под руку, и они медленно двинулись по улице.

— Ты не настолько устала, чтобы отказаться от хорошего ужина? — весело предложил он. Он знал отличный кафетерий в десяти минутах ходьбы, там можно выпить горячего кофе с тостами и съесть яичницу.

— Не настолько. С удовольствием подкреплюсь, — Эллис прижалась к Шону.

В этот момент на перекрестке они увидели стоящий поперек дороги серебристый «шевроле». У лимузина были опущены стекла и открыты двери, пассажиры откровенно следили за ними. Шон узнал Джо Ла Манна за рулем и Альберта Кинничи — на заднем сиденье. Два телохранителя стояли, прислонившись к серебристому кузову.

— Вернемся обратно, — прошептала испуганная Эллис.

— Мы уже проскочили то место, откуда можно возвращаться, — пояснил спокойно Шон, продолжая медленно идти вперед. — Наш путь только вперед. С тобой ничего не случится, если будешь мгновенно подчиняться моим приказам.

Шон знал, на что рассчитывает. Если бы эти люди приехали убивать, его бы уже не было в живых. Хотя он имел дело с Кинничи, и вариантов может быть много — старик непредсказуем.

Когда Джо Ла Манна отвел его в ресторане в сторону и потребовал довести дело до конца, Шон отказался.

— Я верну задаток, — сказал он. — Эта работа мне не нравится.

Он сам не знал, почему внезапно так решил, но не хотелось выполнять контракт теперь, когда он узнал, что это поручение Кинничи. Нарушая правила, Кинничи всегда рисковал жизнью, но для него шутить со смертью — бодрящая привычка.

— Когда я тебя толкну, бросайся на землю, — тихо сказал он Эллис. — Все будет хорошо, вот увидишь, детка.

Испуганная девушка кивнула головой. Шон смотрел на старика Ала, не выпуская из поля зрения двух вооруженных парней.

— Иди-ка сюда, ирландец, — приказал старый босс хриплым голосом. На мизинце его сверкал огромный солитер, а левая рука привычно и сладострастно ощупывала мешочек с бриллиантами.

— Отошли девушку, — приказал Кинничи. — Так будет лучше.

Ирландец, не обращая внимания на его слова, продолжал настороженно приближаться. Он остановился в двух метрах от лимузина, справа от телохранителей.

— Мне сказали, ты отказываешься выполнять обязательства, — прохрипел Ал, поигрывая камнями, словно взвешивая их на ладони. Его водянистый взгляд пожирал тело Эллис. Шон чувствовал отвращение, а девушка была настолько потрясена, что даже не реагировала на эти недвусмысленные взгляды.

— Да, дело обстоит примерно так, — ответил ирландец.

— Надо бы тебе изменить мнение, — посоветовал Ал. В тишине раздавались их голоса и легкое урчание мотора.

— Я об этом подумаю, — осторожно сказал Шон. Он надеялся, что они уедут, хотя отлично знал, что этого не случится.

Ал сунул в рот сигарету, Джо щелкнул зажигалкой — вспыхнуло голубоватое пламя. Ал затянулся и тут же зашелся сухим кашлем. Откашлявшись, он нагло ухмыльнулся.

— Ты — надутый индюк, ирландец. Только хвастаться и умеешь! А как до дела доходит — кишка тонка. Как ты стреляешь? Как дилетант в тире в Луна-парке, — издевался он. — Как получится, так получится. Скажешь, нет? — спросил он с уничтожающим презрением. — Ты как дрейфующая мина. Полное ничтожество. И пианист ты дерьмовый. Здоровой рукой ты и с шарманкой не справишься. Да и с девушкой, я уверен, не попадешь в цель, ей бы настоящего мужчину для сравнения.

— Возможно. — Шон стоял, как вкопанный, в выжидательной позе.

Единственная надежда — безумие старика. Он вопреки всем правилам развлекается, дразнит Шона, подбрасывает мешочек с бриллиантами, а мог уже давно разделаться с Шоном, если он здесь для этого. Шон чувствовал себя на краю пропасти.

Взгляд Шона переместился с мешочка на горилл и обратно. Внезапно мешочек выскользнул из рук старика и упал на асфальт. Шнурок развязался — бриллианты высыпались на мостовую, словно сверкающие слезы. Эллис по сигналу бросилась на землю, и Шон, не вынимая из кармана револьвер, выстрелил в двух горилл. Они не успели среагировать и, как пустые мешки, осели на асфальт. Потом он посмотрел на старика, который, странно улыбаясь, тянулся за своим талисманом. Пуля Шона прострелила ему голову, когда он был уже мертв. Жизнь покинула его в тот момент, когда он уронил мешочек. Джо Ла Манна сделал единственно возможное — отжал газ, машина рванулась вперед, оставив на пустынной улице три трупа.

Шон наклонился к Эллис.

— Как дела?

— У тебя в плаще дырка, — заметила она, словно это было сейчас самым важным. Она поднялась и посмотрела на убитых. — Почему? — спросила она.