Невеста императора - [44]
Обычно дальше все протекало в торжественной тишине. Только какой-нибудь ребенок плакал в глубине дома. Иногда мне казалось, что это плачет один и тот же ребенок и что его просто переносят из дома в дом. Дети плачут так одинаково. Но и арестованные тоже часто были похожи друг на друга — одинаковым выражением лица. «Как?! Меня? — казалось, говорила их застывшая маска изумления. — Который так старался оставаться в тени? Никого не озлоблять, ни с кем не ссориться? Молился в церкви, платил налоги… Выбросил из дома всех идолов, сжег всю библиотеку…»
Э-э, нет — не всю. От служанки, умеющей читать, узнали мы, что сохранил ты среди христианских свитков поэмы Гесиода и «Буколики» Вергилия. Зачем, спрашивается, понадобились тебе эти языческие книги? Ясно зачем: чтобы извлекать из них магические заклинания, ворожить против добрых христиан, насылать колдовством болезни на младенцев и порчу на скот. И за эти страшные дела ждет тебя неизбежная кара!
День ареста всегда был для меня праздником. И вечером я возвращался в свою комнатенку в трехэтажном доме у Остийских ворот с миром в душе. Без муки, без зависти проходил мимо богатых особняков, без ненависти вслушивался в голоса и смех обитателей.
«Веселитесь, порхайте, наивные баловни судьбы, — думал я. — Воображаете, что горе, позор, тоска, одиночество, нищета — это все не для вас? Недолго вам осталось тешиться, скоро и в ваши ворота ударит жезл судебного пристава. Вот вы ублажаете себя вечерней трапезой с друзьями, хвастаетесь новым серебряным блюдом из Милета, договариваетесь о теплом местечке для подросшего сына, обсуждаете увеселительную поездку на охоту в горы. И вам и в голову не придет, что судьба ваша висит на волоске. И что волосок этот в любую минуту может перерезать невзрачный человечек, скромно бредущий сейчас вдоль стен вашего дома».
О, конечно, были уже в те годы богачи, которые пытались добровольно расстаться со своими сокровищами, раздать все бедным. До сих пор в церквах восхваляют Меланию Младшую и ее мужа Пиниануса. Вот, дескать, кто исполнил завет Христа — «Продай имение твое и раздай нищим». А когда родня попыталась воспротивиться разорению семейного достояния, они и родню отвергли — упали в ноги всесильной Серене и упросили ее заставить родных не вмешиваться.
Сознаюсь, мне трудно не расхохотаться на всю церковь, когда я слышу эти восхваления. «Оставь дом, братьев, сестер, отца, мать, жену, детей, земли — и получишь во сто крат и будешь иметь жизнь вечную!» Да что же это такое, как не выгодная торговая сделка?!
Не важно, выполнит другая сторона обещанное или облапошит доверчивых олухов. Важно, что сами-то олухи кидаются раздавать из самой простой корысти. Просто делают первый взнос в уплату за теплую келью в раю, отдают здешнее имение за тамошнее.
А все эти истязатели плоти, отшельники, постники, столпники?! Их вы называете чемпионами святости? Чемпионы трусости — вот они кто! Пытаются увернуться от вечных адских мук, терзая себя авансом на этом свете. Да не зря ли вы стараетесь, бедолаги? Не сами ли вы вопите, что плоть — ничто? Как же вы хотите купить вечное райское блаженство, отдавая ничто в уплату за него?! Честно ли это?
О да, они чувствуют, что нечестно. Что же делать? Раз плоть — неходовая монета у небесных менял, нужно, чтобы ее было хотя бы побольше. Нужно проповедовать, нужно затягивать побольше кающихся, бичующихся, постящихся, расплачиваться их плотью. Ваша хваленая Мелания довела себя постом до того, что ребенок умер и сгнил в ее чреве. Вот славный билетик в рай!
А не приходило тебе в голову?..
Не закрадывалось ли простое истолкование?.. Что все эти раздачи имения земного, все щедрые пожертвования на церковь, так участившиеся за последнее время, — что даже не страхом ада они подогреты, а страхом перед вполне земным визитом судебного пристава?
И скромного судейского куриози с пустыми табличками за его спиной…
В котором нет ничего демонического. Но которого не отвратишь ни магией, ни колдовством, ни молитвами.
Который всегда готов исполнить отведенную ему роль — неприметного вершителя судьбы.
И который не может не верить в демонов, ибо один из них вечно живет в его больном гноящемся ухе и жжет и мучает ежечасно.
(Непоциан умолкает на время)
Во время моей поездки по Италии каждый восход солнца заставлял мою мысль улетать назад, на восток, в сторону Афин, и тотчас струйка тревоги начинала змеиться под сердцем.
«Господи, — молился я, — верни здоровье профессору Леонтиусу. Сохрани его дом и всех домашних его, хотя они еще не вкусили благодати Твоей. Не их вина, что они не нашли еще пути к Тебе. Виноваты недостойные пастыри, засевшие в Церкви Твоей, отвращающие от нее всякое благородное сердце».
Врачи не знали, как лечить бугры и шишки, выступившие на горле нашего профессора, а потом — и на плече. Бласт тоже только мотал головой и говорил, что это «бугры горя». Вылечить их можно, только прогнав само горе. Но это было не в наших силах.
Ибо горе профессора Леонтиуса текло в него со всех сторон. Чуть не каждый день приходило известие о сожженной библиотеке, о закрывшемся театре, о разбитой статуе; об арестованном философе. Повсюду люди, называвшие себя служителями Христа, но не имевшие в душе ни капли любви, пытались заработать жизнь вечную, выплескивая на окружающих то, чего у них было в избытке: жестокость и злобу.
Опубликовано в журнале "Звезда" № 7, 1997. Страницы этого номера «Звезды» отданы материалам по культуре и общественной жизни страны в 1960-е годы. Игорь Маркович Ефимов (род. в 1937 г. в Москве) — прозаик, публицист, философ, автор многих книг прозы, философских, исторических работ; лауреат премии журнала «Звезда» за 1996 г. — роман «Не мир, но меч». Живет в США.
Когда государство направляет всю свою мощь на уничтожение лояльных подданных — кого, в первую очередь, избирает оно в качестве жертв? История расскажет нам, что Сулла уничтожал политических противников, Нерон бросал зверям христиан, инквизиция сжигала ведьм и еретиков, якобинцы гильотинировали аристократов, турки рубили армян, нацисты гнали в газовые камеры евреев. Игорь Ефимов, внимательно исследовав эти исторические катаклизмы и сосредоточив особое внимание на массовом терроре в сталинской России, маоистском Китае, коммунистической Камбодже, приходит к выводу, что во всех этих катастрофах мы имеем дело с извержением на поверхность вечно тлеющей, иррациональной ненависти менее одаренного к более одаренному.
Приключенческая повесть о школьниках, оказавшихся в пургу в «Карточном домике» — специальной лаборатории в тот момент, когда проводящийся эксперимент вышел из-под контроля.О смелости, о высоком долге, о дружбе и помощи людей друг другу говорится в книге.
Умение Игоря Ефимова сплетать лиризм и философичность повествования с напряженным сюжетом (читатели помнят такие его книги, как «Седьмая жена», «Суд да дело», «Новгородский толмач», «Пелагий Британец», «Архивы Страшного суда») проявилось в романе «Неверная» с новой силой.Героиня этого романа с юных лет не способна сохранять верность в любви. Когда очередная влюбленность втягивает ее в неразрешимую драму, только преданно любящий друг находит способ спасти героиню от смертельной опасности.
Писатель-эмигрант Игорь Ефремов предлагает свою версию убийства президента Кеннеди.
Сергей Довлатов как зеркало Александра Гениса. Опубликовано в журнале «Звезда» 2000, № 1. Сергей Довлатов как зеркало российского абсурда. Опубликовано в журнале «Дружба Народов» 2000, № 2.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.