Невеста Чернобородого - [96]

— Как я рада видеть вас снова! — искренне проговорила она. — Какое счастье, что вы оправились от ваших ужасных ран!

— Благодарю вас, мадам, — с легким поклоном ответил Мэйнард. Он чувствовал себя явно не в своей тарелке. Очевидно, предполагалось, что он должен быть другом этой девицы, да к тому же, по-видимому, у коммодора имелись какие-то солидные основания, чтобы послать ее к нему. Нельзя было также продолжать игру в холодную вежливость под взглядами юного Таскина, который буквально пожирал глазами каждый оттенок в разыгрывавшейся перед ним сцене. Мэйнард поймал себя на том, что улыбается своей гостье, хотя еще не решил окончательно, стоит ли ему попытаться сделать это…

Когда, наконец, они остались вдвоем в кают-компании на квартердеке «Перла»— лейтенант Таскин отправился на берег с депешами для колониальной администрации, — Анна поудобнее устроилась в кресле, откинув назад свой капюшон и встряхнув головой с пышной прической темно-золотистых волос. Некоторая скованность, тривиальные разговоры, чопорная манерность ( — Передайте, пожалуйста, блюдце! — Возьмите еще бисквита! — Благодарю вас, я уже сыта! — ), царившие до сих пор в каюте, теперь уступили нахлынувшему на них чувству искренней радости от встречи друг с другом. Легкий холодок официальной вежливости растаял бесследно под влиянием сердечного тепла, которое излучали обе пары глаз.

— Мистер Мэйнард, — немного смутившись, проговорила Анна. — В прошлый раз вы видели меня в дурной компании. Вы не скрывали своего неодобрения, и я… Я хочу сказать, что знаю, насколько вы были правы. Но теперь… Думаю, теперь я намного умнее!

— Я уверен, мадам, что эту компанию вам навязали силой. Тогда я просто не сумел сообразить, что в то время вы нуждались не в порицаниях, а в помощи. Поверьте, я не перестаю упрекать себя за это!

— О, вы великодушный человек, мистер Мэйнард! Настолько же великодушный, как и храбрый! — Анна смущенно улыбнулась. — Знаете, я раз сто репетировала, что я скажу вам при встрече, и что вы ответите мне. Я все так тщательно продумала, словно готовила торжественную речь на выпускном вечере в школе. А теперь все это вдруг вылетело у меня из головы! Я даже не в состоянии припомнить — просто я так рада, так счастлива видеть… что вы благополучно выздоровели… Ах да, я это уже говорила, но если бы вы знали, как часто я думала об этом…

Растерявшийся Мэйнард не знал, что сказать.

— Очевидно, мои раны выглядели страшнее, чем были в действительности, — запинаясь, пробормотал он. — Как видите, они не помешали мне выполнять свои обязанности, мадам.

— О, я не сомневаюсь, что понадобились бы значительно более веские причины, чтобы помешать вам выполнять свои обязанности, мистер Мэйнард! Что ж, я тоже прибыла сюда, чтобы исполнить свой долг… Столько всего мне хотелось сказать вам, — и все же, пожалуй, я так бы и не решилась, если бы не стечение обстоятельств, благодаря которым я просто обязана рассказать вам все о себе. Только тогда вы поймете, почему коммодор Вернон послал меня к вам…

— Он послал вас ко мне? Значит, это была его инициатива?

Анна кивнула:

— У меня для вас письмо, которое я ношу при себе, и которое не должно попасть в руки никому… кроме вас, разумеется! — Анна подняла на него улыбающиеся глаза. — Коммодор очень осторожный человек. Он мне сказал, — она ловко воспроизвела хорошо знакомый Мэйнарду хриплый басок адмирала: — «Этот парень Мэйнард — один из лучших моих офицеров; никак не пойму, как это он умудрился получить полный заряд битого стекла в…! Твердый, как кремень, и ни перед кем не отступит в вопросах долга и чести. Но — чем черт не шутит?.. Так что порасспрашивай его немного, дитя мое, — потолкуй с ним прежде, чем отдашь ему мое письмо!..»

Мэйнард рассмеялся. Его рассмешило скорее шутливое подражание ворчанию Старого Грога, чем смысл того, что он услышал. Это была как раз такого сорта шутка, какие он понимал и ценил.

— Что бы ни писал мне коммодор Вернон, для меня это приказ, — сказал он, вставая. — И я думаю, что меня нет нужды подвергать предварительным беседам, чтобы заставить подчиниться приказу. А теперь — если вы удовлетворены, — не будете ли вы любезны познакомить меня с письмом?

Анна положила руку на вырез платья, где, по-видимому, и хранилось письмо.

— Нет, — сказала она. — Сначала я должна вам объяснить… Потому что это не приказ. Это предложение. И более того — мне кажется, даже нелегальное…

Никогда до сих пор они так просто и свободно не беседовали между собой. Обоим казалось, будто они знали друг друга всю жизнь.

— Что ж, ладно, — сказал Мэйнард, терпеливо опускаясь обратно в кресло. — В таком случае, о чем же, по-вашему, мне следует сначала узнать?

Начало повествования Анны о своих злоключениях он прослушал вполуха, поскольку его мысли всецело были заняты письмом коммодора. Но потом необыкновенная история ее похождений настолько захватила лейтенанта, что он перестал ощущать что-либо, кроме глубокого изумления и восхищения мужеством и находчивостью этой юной и отважной девушки, которой столько пришлось пережить.

— И вы обо всем этом рассказали коммодору Вернону? — спросил он после задумчивой паузы, когда Анна закончила свою исповедь.