К концу интервью Сэди и Хьюго ясно дали понять, что больше не будут обсуждать эту тему. Они считают, что принесли всем извинения и теперь эта глава истории страны осталась позади.
На этом все закончилось.
Уилл бросил на стол щедрые чаевые и выскочил из бара.
Оказавшись на улице, он не знал, в какую сторону ему направиться, поэтому достал телефон и набрал номер Хьюго.
Тот ответил сразу же:
— Эй, приятель, как дела?
— Где она? — спросил Уилл.
— Как он спешит…
— Хьюго.
Хьюго рассмеялся.
— Она переехала из дворца в тот же день, когда вернулась.
— А какой новый адрес ее матери?
— Там ее тоже нет. В настоящий момент она в той старой полуразвалившейся гостинице, где вы провели первые дни.
Услышав это, Уилл побежал. Около гостиницы он остановился и посмотрел вверх, на окно номера в башне. Оно было открыто, и тюлевые занавески колыхались на зимнем ветру.
Его легкие горели от ледяного воздуха. Он подул на замерзшие пальцы и только тут вспомнил, что оставил в баре лэптоп и свои записи.
То, что он не бросился за ними, было окончательным доказательством того, что его жизненные ценности изменились. Он сходит за ними позже, и их никто не возьмет. Это же был Валлемонт, в конце концов.
Внезапно он рассмеялся.
— С тобой все в порядке, Дарси? — спросил его Хьюго по телефону.
— У меня были тяжелые несколько дней.
— Готов поверить.
— Пообещай мне кое-что. В следующий раз, когда ты соберешься жениться, доведи дело до конца.
Хьюго засмеялся.
— Не думаю, что такое может повториться еще раз, — сказал он и повесил трубку.
Уилл положил телефон в карман и посмотрел на открытое окно. Потом подобрал с земли маленький камешек, бросил его в стеклянную дверь балкона и стал ждать. Сердце выпрыгивало у него из груди.
И тут дверь открылась, и на балкон вышла она. На ней была пушистая розовая шапочка, темное платье и высокие сапоги. А на губах была симпатичная бледно-розовая помада.
— Сэди.
— Ты метко бросаешь камешки.
— В школе, сбегая с уроков, я ходил на озеро и бросал камни.
Она положила руку на перила.
— Ты случайно проходил мимо?
— На самом деле я спокойно пил пиво в местном баре, когда увидел тебя в телевизоре.
— Правда? — Она облизнула губы. — Все было нормально? У меня не хватило духу посмотреть эту передачу.
— Мне понравилась твоя прическа.
Она слегка покраснела.
— Но у меня к тебе есть один вопрос.
— Какой?
— Это был Рейнальдо, который финансировал грант. И ты уговорила его сделать это.
— Это не вопрос.
— Как тебе это удалось?
Она улыбнулась.
— Я пообещала ему никогда не соглашаться выйти замуж за члена его семьи. Это было трудное решение, но, в конечном счете, я пришла к выводу, что оно правильное для меня.
— Не только для тебя.
Ее улыбка была открытой и теплой, и ему показалось, что впервые в жизни он смотрел на мир широко раскрытыми глазами.
Неужели небо было таким голубым мгновение назад? Неужели зимний воздух пах так хорошо?
Уилл не чувствовал ног под собой. Словно сила притяжения не действовала на него. Он ближе подошел к стене и пощупал кирпичи.
— Что ты, по-твоему, делаешь? — спросила Сэди. — Не вздумай взбираться по этой стене!
— Ну, я не могу войти через главный вход. Янина увидит меня. И станет расспрашивать, откуда я знаю принца, и я застряну там…
— Перестань, — сказала Сэди и перебросила ногу через перила балкона.
Что? Нет!
— Ты шутишь?
— Нет.
Он встал под балконом, готовый поймать ее.
Кирпичи явно видели лучшие дни. Пока Сэди спускалась, некоторые из них обломились и упали на землю. Но она все-таки благополучно спустилась, и Уилл тут же схватил ее в объятия.
Он положил ладони ей на щеки, посмотрел на ее нежное, такое милое лицо и поцеловал ее. Потом еще раз. И еще раз.
— Я не должен был отпускать тебя. Позволь мне начать все сначала.
— Мне показалось, что ты уже начал, — хрипловато сказала она.
— Я не должен был отпускать тебя, не сказав, что ты значишь для меня.
— О'кей.
— Я привык быть один.
— Неужели?
Он должен был ожидать, что все будет не так легко. Но именно это он любил в ней.
Он любил ее.
— Я люблю тебя, Сэди. Я могу это доказать. Я чувствую это вот здесь.
Он положил руку на сердце, отчаянно надеясь, что она поверит ему. И в неожиданном порыве вдохновения процитировал Гамлета:
Не верь дневному свету,
Не верь звезде ночей,
Не верь, что правда где-то,
Но верь любви моей.
Сэди рассмеялась, но по ее щекам потекли слезы.
— Я верю тебе.
Он прикоснулся губами к ее губам. Мягким, розовым, восхитительным.
Спустя вечность, она отстранилась от него и положила голову ему на грудь.
— Я тоже люблю тебя, и ты это знаешь.
— На самом деле, нет. Но я рад услышать это.
Она улыбнулась.
— Я ужасно, безумно влюблена в тебя. И это сумасшествие, верно? То, что это случилось. Представь, что мы с Хьюго не разработали бы этот дурацкий план. Представь, что мы опомнились бы раньше. Представь, что я не убежала бы. Наши шансы встретиться были так ничтожны. И всему есть только одно объяснение. Это было предопределено.
— Сэди.
— Да, Уилл, — сказала она и положила руки ему на плечи.
— Как ученый, я притворюсь, что не слышал ни слова, кроме того, что ты любишь меня. О'кей?
— Пусть так. Знай лишь, что я люблю тебя.
Она поднялась на цыпочки и поцеловала уголок его губ. Потом подбородок. Потом мочку уха.
