Невеста „1-го Апреля“ - [25]

С головкой, очень женственно покрытой на этот раз черным бархатным током, одетая в светло-серый костюм, длинные складки которого мягко спадали до обуви, она показалась Мишелю менее ребенком, более высокой и гораздо красивее, чем в смешном наряде мальчишки в спортсменском костюме. Почти тотчас же молодая девушка встретила взгляд своего провожатого прошлой недели, и яркая краска залила ее лицо.

Что касается Мишеля, самое безобразное видение менее ужаснуло бы его, чем этот юный девичий образ. Он пережил минуту хаотического душевного состояния. Жертва Клода, „невеста 1-го апреля“, автор полученного накануне письма, была значит эта молодая девушка? Что сказать? Что сделать? Как нежданно открыть этому бедному ребенку в публичном месте, перед лицом пятидесяти любопытных смешную интригу, жертвой которой она была? Как, именно ей, признаться, что человек, которому она охотно давала свое согласие, ни одной минуты не думал о ней с того вечера, когда, почти незнакомый, видя в ней немного эксцентричную девочку, он провел ее до ворот Прекруа? И раскланиваясь с ней, он глупо покраснел, покраснел более чем она, от шеи до корня волос, — признак смущения, заставляющий страдать наше мужское самолюбие, иной раз до того, что хотелось бы согнать его хотя бы ценою года жизни. Наконец, чувствуя, что нужно говорить, что-нибудь сказать, хотя бы глупость, Мишель произнес более или менее естественным тоном фразу, имевшую отношение к приключению в „Зеленой Гробнице“, не подтверждая и не противореча уверениям г-жи Бетюн.

— Вы еще не получили никаких известий о рыцаре, мадемуазель?

Маленький веселый огонек, бывший в глазах молодой девушки, осветил все ее лицо.

— Конечно, да, — ответила она, глядя прямо в глаза Мишелю, между тем как маленькая Мод бросилась к ней и с криком радости обвила ее талию своими руками.

Г-жа Бетюн подошла ближе.

— Вас будут ждать завтра утром в Прекруа, г-н дикарь, — заявила она с той присущей ей неотразимой доброжелательностью, которая обозначала в ней большую жизнерадостность.

Мишель ответил машинальной улыбкой, которая могла быть принята за радостное согласие, затем, отговариваясь необходимостью написать спешное письмо, он убежал, не обменявшись с обеими дамами более ясными или решительными словами.

В состоянии неописуемого нравственного расстройства вернулся он к себе, но ему не удалось на досуге обдумать новые и бедственные усложнения шалости Клода. В башне Сен-Сильвера его ожидало письмо Колетты, разъяснившее ему многое, но написанное в таком радостном тоне, который еще более усилил его угнетенное состояние.

„Гадкий, скрытный братишка! Оно очаровательно, твое похождение в „Зеленой Гробнице“. Но знаешь ли, от кого я узнала о нем сегодня и знаешь ли, кто была его героиня? Право, я могу с трудом поверить, что вы настолько оба изменились, чтобы ты ее совсем не узнал, а она догадалась кто ты, только благодаря башне Сен-Сильвера? Я спрашиваю себя, не играли ли вы оба бессознательно одну и ту же игру, так как, обнаружив наконец твое имя, маленькая плутовка воздержалась назвать тебе свое. Во всяком случае я никогда не могла бы пожелать более поэтической обстановки для встречи моего брата с моей маленькой Занной, и мне покажется теперь ужасно банальным представить г-на Мишеля Тремор мисс Сусанне Северн-Джэксон (Северн — имя ее приемного отца) в обыкновенной гостиной.

„Бедная малютка! Я была вполне довольна, когда увидела из ее письма, что она в Прекруа у Май Бетюн, балующей и лелеющей ее, как бы я сама ее баловала и лелеяла. Мне ужасно стыдно, но я почти рада тому, что мисс Стевенс была достаточно больна, чтобы секретарь стал ей настолько же не нужен, насколько становилась необходима сиделка. Все эти события были предначертаны. Нужно было, чтобы мисс Сара выводила из себя всю зиму Май Бетюн и чтобы мисс Стевенс слегла в постель весной, для того чтобы моя прелестная кузина, воспитательница Мод и Клары, встретила в один дождливый день в лесах Ривайера верного своей голубятне владельца Сен-Сильвера?

„Напиши мне поскорее, я тороплюсь узнать от тебя роман „Зеленой Гробницы“.

„Роберт отныне в состоянии оглушить всех присяжных заседателей со всей земли. Он рассчитывает, что мы уедем из Канн около 18-го этого месяца и что мы поселимся в Кастельфлоре раньше 1 мая — как раз, увы! в момент, когда Бетюны уедут во Флоренцию, а мой брат отправится к туманным берегам фиордов, чтобы вернуться к нам скальдом или, что еще хуже, с чертами ибсеновского резонера! Злой дикарь!

Все-таки я целую тебя

Твоя Колетта“.

Мишель сложил это письмо вчетверо, разорвал его и бросил куски в камин. Воспитательницей Бетюнов была теперь не мисс Сара, а мисс Северн, она же велосипедистка „Зеленой Гробницы“ и внучка тети Регины, молодая кузина, которую Колетта называла еще ее детским именем, маленькая Занна, засыпавшая в 15 лет так мирно за десертом… Колетта не могла выразиться более справедливо; действительно, казалось, что все обстоятельства спутались, чтобы содействовать одному и тому же результату, но Мишель был далек от того, чтобы рассматривать следствие стольких причин так же просто, как его сестра, и восхвалять, подобно ей, искусство невидимой руки, которая, казалось, сплела его судьбу. Рок завел его в западню; теперь задача состояла в том, чтобы оттуда выбраться.