Невероятный медовый месяц - [17]

— Может, все еще уладится, Фелисия. Надо молиться, чтобы герцог попросил моей руки, потому что я могу выйти за него, тебе же сама эта идея противна.

— Я не выйду за него, Антония! Скорее уж умру! — воскликнула Фелисия, и слезы ручьями потекли по ее бледным щекам. — Я принадлежу Гарри… Я всегда… Я бы не могла… Я бы не допустила, чтобы другой мужчина… прикасался ко мне!

— Наверное, все влюбленные женщины чувствуют то же самое, что сейчас чувствуешь ты, — задумчиво произнесла Антония. — Но почему мужчины совсем другие? Они, кажется, способны любить двух или даже трех женщин одновременно, и это ничуть не беспокоит их.

— Это не любовь! — заявила Фелисия. — Это нечто ужасно противное! Гарри говорит, что из-за того, что он любит меня, он даже видеть не может других женщин! Они не существуют для него!

Антония ничего не ответила. Фелисия вдруг обняла сестру.

— О, Антония, помоги мне, помоги! — разрыдалась она. — Я так напугана, я просто в ужасе оттого, что мне придется выйти за этого герцога и никогда больше я не увижу Гарри!

— Я уверена, что все обойдется, — сказала Антония, успокаивающе похлопывая Фелисию по плечу.

Однако голос ее прозвучал неуверенно — даже для нее самой.

Герцог прибыл в дом ј 29 по Чешем-стрит в три часа пополудни и ввиду важности события приехал туда в закрытом экипаже.

Расстояние от площади Беркли до Чешем-стрит в Белгравии, где у графа имелся небольшой и сравнительно недорогой особняк, было невелико.

Лондонский экипаж герцога, с гербом на дверце и с серебряными украшениями, смотрелся крайне внушительно, и лошади были не менее великолепны.

Герцог выглядел блистательно в узком пиджаке и самых модных в этом сезоне полосатых брюках, сшитых по последней моде, а цилиндр, который обычно он надевал немножко набок, на этот раз имел подвернутые поля, что некто Локк незадолго до этого объявил «последним криком моды».

Атол Донкастер держал себя с естественной непринужденностью, что отличает англичан благородного происхождения.

Старый дворецкий проводил герцога по винтовой лестнице на второй этаж, где в гостиной его ожидал граф.

Вопрос о том, где же лучше устроить встречу герцога с хозяином дома — в маленьком, довольно скромном кабинете в глубине дома, где граф имел обыкновение проводить время, или же в гостиной, — был также предметом бурного и долгого спора накануне вечером.

Но графиня считала, что разговор с гостем в тесном кабинете не произведет должного впечатления, к тому же стулья там были сильно потертые, чего нельзя было не заметить, потому решено было назначить встречу в гостиной.

Что же касалось этой комнаты, украшенной свежими цветами, то она представляла собой вполне приятное помещение, хотя и несколько чопорно обставленное, ибо обычно использовалась графиней для приемов, а также в некоторых иных торжественных случаях. Такой именно случай должен был вскоре иметь место.

— Добрый день, ваша светлость, — с добродушной сердечностью приветствовал гостя граф. — Рад видеть вас. Я знал еще вашего отца, но, к сожалению, не имел удовольствия видеть вас с тех пор, как вы перестали быть ребенком.

Как он ни старался скрыть свою обиду, она все же сквозила в его голосе.

— Непростительно с моей стороны, дорогой друг, что я до сих пор не пригласил вас в Донкастер-Парк, — вежливо извинился герцог. — Могу лишь сказать в свое оправдание, что, как вам, вероятно, известно, я редко бываю в этом моем загородном доме. Обязанности в палате лордов держат меня в Лондоне. К тому же лейчестерширские леса предоставляют лучшие возможности для охоты, чем хартфордширские.

— Да, согласен с вами, у нас не самые лучшие охотничьи места, — кивнул граф. — Но тем не менее мы могли бы когда-нибудь провести день в южной части вашего поместья. Чащи Хаммер-Грина в прошлом декабре, например, позволили нам организовать лучшую охоту сезона.

— Да, я слышал об этом, — ответил герцог с вежливой улыбкой.

— Полагаю, каждый, кто там присутствовал, получил истинное удовольствие, — продолжал граф. — К сожалению, я не поспел к месту, где затравили зверя. Я уже несколько тяжеловат, нет былых здоровья и энергии!

— Видимо, день для вас сложился неудачно, — сказал герцог беспечно. — Однако я рискну предположить, что ваша дочь, леди Антония, в красках живописала вам все, что там происходило.

— Антония? — изумленно воскликнул граф, слыша имя младшей дочери. — Ах да, она действительно все мне рассказала. Она прекрасно ездит верхом, ваша светлость, так же, как и моя дочь Фелисия, что само собой разумеется.

— Уверен, что обе ваши дочери научились этому под вашим руководством, — вежливо заметил герцог.

Наступило неловкое молчание, затем граф отважился заговорить:

— Вы написали в своем письме, ваша светлость, что у вас возникла мысль, чтобы между нашими семьями установить более близкие отношения, чем они были до сих пор. Позвольте узнать, что в точности вами имелось в виду?

— Полагаю, вы уже успели составить правильное представление о моих намерениях, — медленно произнес герцог.

— Вы подразумевали брак с моей дочерью? — спросил граф, тяжело дыша от волнения.

— Именно это я и подразумевал, — подтвердил герцог.