Невероятные приключения в лесной школе - [11]

— Ах, хрю-хрю!.. Ах!.. — обиделась мама Кабанюк, Хавронья Веприевна, — Что Вы такое говорите?! Наша Хрюшечка такая девочка!.. Гладкая, выхрю-кормленная!..

— Да-да, — подтвердил дедушка Кабанюк, — Это кто-то на неё в школе плохо влияет! Хрю-хрю, кто-то из учеников!

— Ну, знаете! Это уже, знаете ли, непорядочно! — не вытерпел Белобил Белобилович Выверчук, — Валить с больной головы на здоровую, это, знаете ли, свинство! Моя Верочка…

— На зеркало неча пенять… — выскочила из-за парты бабушка Бебешко, — На себя посмотрите! На себя-бя-бя!..

— «На себя-бя-бя!» — передразнила Хавронья Веприевна, — Умные какие! Моя Хрюша им весь класс портит!

— Не только я так думаю! — не сдавалась бабушка Бебешко, — Так думают…

— Хрюкала я на вас! Я свою дочку в обиду не дам!

— Не очень-то хрюкайте, — прошипела бабушка Мяу, — Я за свою Раиску могу и глаза выцарапать!

— А я… А я…

— Уважаемые родители! Успокойтесь! — замахала лапами Пантера Ягуаровна, — Не делайте базара из родительского собрания! Как вам не стыдно!

— Плавильно! — пискнула Лиза Лисовенко. Она, также как и брат, не выговаривала букву «р» (впервые на родительском собрании ругали не их Рудика, а кого-то ещё!).

— Не надо ссориться. Надо как следует разобраться и проанализировать ситуацию, — заключил Борис Борисович Сук.

— Да, надо посерьёзней, — поддержал его Сохат Сохатович Лосев, — Я и правда замечаю, что наша Соня последнее время очень изменилась. И уроков не делает, и дома не помогает. Воды принести — и то ленится! Может, можно что-то изменить…

— Да-да, и Коська какой-то не такой стал! — добавила мама Ухина.

— Точно! И Колька наш тоже! — кивнул папа Колючкин, — Поначалу, мне казалось, это временно, но теперь вижу… Надо, звери добрые, наисерьёзнейшим образом взяться за… это самое… за воспитание! А в воспитании подрастающего поколения критика… это самое… значительное дело!.. Вот!

А «подрастающее поколение» сидело за окном и всё слышало.

Но странное дело. «Серьёзные меры», которые собирались применить к ним их родители, их нисколько не волновали.

Всех охватила какая-то ленивая вялость.

А в воздухе летала какая-то серая паутина, похожая на рыболовную сеть. Но тонкая, лёгкая, еле заметная. Как только паутина останавливалась над головой, слипались глаза, и хотелось спать.

Соня уснула сразу же после выступления Коль Кольвича Колючкина. За нею захрапела Хрюша Кабанюк. За ними уснули Верочка Выверчук и Зина Бебешко. Раиска мяу долго боролась со сном, но он овладел и ею. Заснули и мальчишки.

Под конец родительского собрания весь класс в полном составе спал под окном, и никто так и не узнал, какие «серьёзные меры» решили предпринять их родители.

Первым проснулся Коська Ухин. Какая-то муха-цокотуха залезла к нему в ухо и жужжала так, что хочешь — не хочешь, а пришлось проснуться.

Коська тряхнул головой, выгоняя муху, и удивлённо захлопал глазами. Весь класс в полном составе спал под окном школы. А в школе было тихо — собрание давно закончилось.

— Эгей! Вставайте! Да что с вами! — закричал Коська, расшевеливая одноклассников. Но это было не так-то просто сделать. Если бы не Колька Колючкин, которого Коська разбудил первым, кто знает, как бы удалось разбудить остальных — так крепко спали. Пришлось Кольке пустить в ход свои колючки. И тут все проснулись и стали оглядываться.

— Ой! Как же мы заснули?

— Ай! Час о́т часу не легче!

— Плавильно!

Но и удивиться они не смогли. Лень было удивляться.

…А дома их ждали неприятности.

Глава третья. Непредвиденные последствия «серьёзных мер». Таинственное исчезновение Хрюши Кабанюк. Переполох в школе. Поиски. «Зачем я им „двойки“ ставила?» «Ау!»

Как та история продолжалась, дружок, и говорить-то не хочется. Ты бы, наверное, тоже не захотел, что бы кто-то подсматривал, как твои родители осуществляют свои «серьёзные меры». Вот и мы не будем смотреть!

Скажу только одно — ни одна из этих «серьёзных мер» результатов не дала. Кроме уныния и слёз.

Весь класс ходил теперь хныкающий и зарёванный.

Причём плакали они вовсе не из-за «серьёзных мер». А вообще безо всякой причины. А родители, ничего не понимая, с ещё большим усердием предпринимали свои «серьёзные меры».

Но успеваемость так и не сдвинулась с места. В дневниках учеников красовались одни «двойки».

— Ну и дети! — сердился Мамонт Африканович, — Ничего запомнить не могут!

Пантера Ягуаровна с каждым днём становилась всё строже.

А уроки превращались в сплошное рыдание.

Как ни странно, меньше всех плакали Коська Ухин и Колька Колючкин — бывшие трусишки.

И никто не думал, что такими ужасными плаксами окажутся Вовка волков и Рудик Лисовенко. Коська удивлялся, как они без конца рыдают, и не мог поверить, что это те самые хулиганы, которых они боялись. Коське даже начало казаться, что они уменьшаются. Становятся совсем маленькими и жалкими. Да и остальные ученики будто тоже уменьшились. Особенно, Хрюша Кабанюк. Она больше всех плакала и рыдала:

— Ох, хрю-хрю! Несчастная я! Ох, хрю-хрю, несчастная-а!.. — приговаривала она, шмыгая пятачком.

Без слёз не взглянешь.

Но вот однажды…

Шли утром Коська с Колькой в школу. Впереди показалась рыдающая и причитающая Хрюша: «Ох, хрю-хрю, несчастная я-а!..»