Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 2 - [8]
- Убей его!
- Давай, Коко!
- Не промахнись!
- Поднажми!
Но Блейк с окровавленной головой уже вернулся на ринг, и в какой-то миг все сочли, что наступила развязка после удара сходу, нанесенного Тюльпаном и остановившего противника. А теперь Блейк схватил Тюльпана, и зажав его руки вдоль тела, сдавил в смертельных объятьях. Ярость и унижение добавились к его естественной злобе, намерением Блейка было задушить Тюльпана. И действительно, находясь в невыгодной позиции, Тюльпан спрашивал себя, погибнет ли он от удушья или его сотрут в порошок. Такая перспектива была невыносима, и, не желая этого, он ударил в то самое место, на которое Горацио Блейк возлагал большие надежды, сказав при этом:
- Сожалею, папаша, но у меня нет выбора.
- Сын шлюхи! - повторял Блейк, не обладавший богатым словарным запасом, падая и извиваясь на грязной земле, держась за свою драгоценность руками. - Сын шлюхи! Какой-то...!
- Сын шлюхи! - продолжил Тюльпан, - Ты это уже говорил!
Тут вмешался фон Штаубен. Но его предложение закончить схватку вызвало бурные протесты, а какой-то знаток заявил, что ни один не имеет перевеса и необходимо все продолжить. Тюльпан вытащил часы из жилетного кармана и с удовлетворением констатируя, что они не разбились о каменную грудную клетку Горацио Блейка, учтиво спросил:
- Трех минут вам хватит, мсье Блейк? - Едва он произнес эти слова, как, расталкивая толпу локтями, ворвалась Присцилла Милтон, выкрикивая имя Фанфана, в её произношении "Фен - Фен", как и в произношении всех здешних.
- Фен-Фен, что произошло! Я услышала эти крики и спросила себя, что случилось? Ты дрался? Твои губы в крови и... ах, ты порвал рубашку!
- Что делать, нужно проучить это дерьмо - ответил Тюльпан, удрученный вмешательством, способным сделать из него посмешище в глазах этих тупиц, когда он уже получил власть над ними. Он хотел немедленно вернуть её в дом, когда фон Штаубен прокричал: "-Осторожно, Тюльпан!", и крик подхватил кле-кто из солдат. У него не хватило времени развернуться, ибо Блейк, подлый негодяй, схватил приклад ружья, валявшийся в хламе на земле, и ударил его по темени.
- "Это правда, что искры сыпются из глаз" - подумал Тюльпан, теряя сознание, Он слышал Присциллу, что-то кричащую, словно в ином мире. Потом, падая навзничь с закрытыми глазами, слышал громкие аплодисменты, приветствовавшие победителя и думал, что теперь он "загремел под фанфары" и не остается ничего иного, как под улюлюканье собрать багаж и заняться выращиванием капусты.
Открыв глаза, он увидел вначале лишь фон Штаубена, который с беспокойством спрашивал, не умер ли он. Затем Горацио Блейка рядом. Солдаты все ещё аплодировали, крича и смеясь. Двое из них с триумфом несли на своих плечах Присциллу Мильтон, тогда как другие танцевали фарандолу вокруг них. Присцилла высоко держала утюг, которым она гладила рубашки, и которым она двинула в зубы Горацио Блека, закончив таким образом сражение.
Мы не знаем, что представлял из себя Блейк в смысле совести но, теперь став посмешищем весго лагеря, и не полагаясь на себя, он предпочел потихоньку улизнуть. Как бы то ни было, он не мог больше скусывать картуши и продолжать воевать, не имея зубов.
Предательский удар не особенно дискредитировал Фанфана. Толпа считала, что если бы не был нанесен коварный удар, Тюльпан был бы победителем даже без помощи своей маленькой подруги. Поняв, что он превзошел, несмотря на разницу в росте и весе, громилу Блейка, осознав, что он - "шеф", как писал корреспондент газеты из Саванны: "-Толпа проводила его в жилище, высказывая свою симпатию и почтение".
На этом инцидент был исчерпан и, когда Лафайет вернулся в Вэлли Форж несколько дней спустя, он с радостью отметил, что вирджинцы маршируют, громоподобно печатая шаг. Заглаживая несправедливость своих суждений по отношению к Тюльпану, он присвоил ему звание лейтенанта. А три дня спустя Тюльпан принес от ирокезов, живо исполнивших его просьбу, серебрянную миниатюру в форме утюга для Присциллы.
.
3
Мы уже говорили, что генерал Лафайет, покинув Вэлли Форж несколько недель назад, отправился в достаточно таинственную экспедицию, о которой Тюльпан знал только, что она будет проходить то ли у канадской границы, то ли в самой Канаде, во всяком случае, в нескольких сотнях лье от Вэлли Фордж. Он конечно заметил, что она прошла неудачно, в чем Тюльпан не сомневался, судя по поведению шефа по возвращении. Видя его угрюмое лицо и слыша вздохи, когда тот считал, что его никто не видит и не слышит, Тюльпан сгорал от желания узнать побольше. Он прекрасно видел, что Лафайет охотно доверился бы ему, если бы не аристократическое происхождение, повесившее пудовую гирю на язык. Скорее он его отрежет, чем сделает первый шаг. Тюльпан всегда желал (конечно втайне от генерал-майора), чтобы тот не вел себя так. Но это канадское дело как кость застряло в горле его дорогого Жильбера (так имено звали Лафайета и так его называл Тюльпан, разговаривая сам с собой), поэтому Тюльпан не мог ничего поделать.
- Нет, что-то в этом есть - дерзко говорил он сам с собой. - То, что тебе нужно. Надо попытаться.
Историю своего героя Бенжамин Рошфор прослеживает сквозь годы детства, которое Фанфан провел подкидышем в парижском предместье Сен-Дени в компании таких же беспризорников и шалопаев, где он впервые влюбился и познал таинства любви и откуда отправился в "большой мир" — в странствия по всей Франции, где пережил свои безумные приключения, пока не был мстительной любовницей буквально продан в армию.
Книга Томаса Мартина – попытка по-новому взглянуть на историю Древней Греции, вдохновленная многочисленными вопросами студентов и читателей. В центре внимания – архаическая и классическая эпохи, когда возникла и сформировалась демократия, невиданный доселе режим власти; когда греки расселились по всему Средиземноморью и, освоив достижения народов Ближнего Востока, создавали свою уникальную культуру. Историк рассматривает политическое и социальное устройство Спарты и Афин как два разных направления в развитии греческого полиса, показывая, как их столкновение в Пелопоннесской войне предопределило последовавший вскоре кризис городов-государств и привело к тому, что Греция утратила независимость.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
Одно из самых страшных слов европейского Средневековья – инквизиция. Особый церковный суд католической церкви, созданный в 1215 г. папой Иннокентием III с целью «обнаружения, наказания и предотвращения ересей». Первыми объектами его внимания стали альбигойцы и их сторонники. Деятельность ранней инквизиции развертывалась на фоне крестовых походов, феодальных и религиозных войн, непростого становления европейской цивилизации. Погрузитесь в высокое Средневековье – бурное и опасное!
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.