Невероятные истории - [3]

Тут только я опомнился. Бесшумно и стремительно я снова растянулся на ветке и так напоролся животом на сучок, что от боли даже крякнул, как утка. Четверо внизу не заметили этого.

— Идут? Ося, идут? — громким шепотом спрашивали из кустов.

— Не! Не видать, — отвечал маленький мальчишка.

— Ось! Где ты их видел? Где ты их видел?

— Метров двести от нас… Мы уже в парк входили. Я посмотрел назад, а они из переулка на площадь выходят. Девчата! Зина, Тамара, слушайте: мы с Никитой на мальчишек нападем, а вы сразу на Таньку наваливайтесь. Ладно?

Блондинка за своим кустом ничего не ответила, а рыжая проворчала почти басом:

— Ну да еще! Станем мы драться! Что мы, хулиганки какие…

Оська снова взглянул на тропинку и тут же подался назад:

— Идут!

Трое в кустах затихли. Я не мог видеть тропинку, я видел только Оську, наблюдавшего за ней. Он то припадал грудью к самой земле, то ложился на бок, то снова поднимался на четвереньки.

— Идут! — шептал он в страшном волнении. — Метров пятьдесят осталось. Остановились… Ой! Одеваются во что-то… Ой!.. Маски надевают. Маски! Черные! Идут! — Оська попятился, заполз в кусты и уже оттуда торопливо прошептал: — Девчата! Зина! Если Танька будет мальчишкам помогать, вы с Тамаркой свои предрассудки бросьте, слышите?

— Угу, — послышалось из-за куста, сквозь который маячило рыжее пятно.

Больше никто не произнес ни слова.

И вот на полянке появились еще трое заговорщиков. Поэтесса Татьяна имела наружность, очень подходящую для поэтессы: у нее были темные локоны, бледное лицо и большие черные глаза с длинными ресницами. Обоих спутников ее даже без всякой драки стоило снять на кинопленку. Чтобы Оська их не узнал, они напялили на себя черт знает что: лица обоих были закрыты масками, вырезанными из темной тряпки. Кроме того, один мальчишка был до пят закутан в старый байковый халат малинового цвета, а на другом был драный свитер и огромные брюки галифе шириной чуть ли не в рост самого мальчишки.

Они остановились среди полянки и стали оглядываться.

— Мальчики, а где кляп? У кого кляп? — нежным голосом спросила поэтесса. — Гриша, у тебя кляп?

— У меня. — Заговорщик в галифе вынул из кармана скомканный носовой платок и длиннющую толстую веревку. — Только зря вы все это. Лучше просто отколотить его, как все люди делают, и порядок.

Татьяна заспорила с ним:

— Знаешь, Гришка… В тебе вот ни на столечко фантазии нет! Ну что интересного, если вы его отколотите? А тут… Тут прямо как в кино! Он идет, вдруг на него налетают двое в масках, затыкают рот, привязывают к дереву и исчезают.

— А первый прохожий его развязывает, — добавил Гришка.

— Ну и пусть развязывает, — вступился Андрей. — Зато он на всю жизнь это запомнит. А какой толк в твоем колочении? Он к нему с детства привык: его каждый день кто-нибудь лупит.

Гриша сказал, что ему, в конце концов, все равно, как поступят с Дробилкиным, и что ому только жалко веревки, которую Оська им, конечно, не вернет.

Все трое умолкли. Поэтесса отошла от своих спутников и стала разглядывать их с таким видом, словно это были прекрасные статуи.

Вот она заулыбалась, прищурив глаза и наморщив нос.

— Ой, мальчики, какие вы интересные! — пропищала она тоненьким голоском и, оглянувшись вокруг, потирая ладошки, добавила: — И вообще, как все это интересно! Как интересно!.. — Интересно, да? Интересно? — басом рявкнула Зинаида и вылезла из кустов.

— Интересно! Интересно! — закричала вся Оськина компания, выскакивая на полянку.

Заговорщики оторопели, но не пытались бежать. Они только головами вертели во все стороны. Я приник глазом к видоискателю. События стали развиваться очень быстро.

Рыжая коренастая Зинаида, пригнув голову, упершись кулаками в бока, пошла на поэтессу:

— Тебе интересно, да? Очень интересно, да? Интересно, как человека мучают, да?

Поэтесса тихонько пятилась, нацелив на Зинаиду две растопыренные пятерни.

— Только тронь, Зинка! Только тронь! Только тронь! Только тронь!..

Белобрысая Тамара прыгала перед Гришкой с Андреем, издеваясь над их костюмами, и называла их «шутами гороховыми». Никита, ухмыляясь, засучивал рукава и бормотал, что сейчас кое-кто узнает, как втроем на одного нападать.

— Никита! Никита, дай им! Дай им! — надрывался Оська, держась поближе к кустам. — Вы слышали? Вы слышали, что они хотели со мной сделать? Кляп в рот! Как бандиты настоящие! Никита, дай им, чего боишься! Дай им!

Вдруг Тамара подскочила к Грише и сдернула с него маску. Тот вытянул ее пониже спины сложенной в несколько раз веревкой.

Дальше все пошло как по маслу: Тамара завизжала и ухватилась за веревку; Никита налетел на Гришу и повалился вместе с ним на землю. На помощь Грише бросился Андрей. На Андрея, оставив Таню, напала Зинаида, а через секунду ей в волосы вцепилась сзади поэтесса.

— Ура-а-а! Бей! — завопил Оська, почти совсем исчезая в кустах.

Весь дрожа от радости, чувствуя, что наступила самая счастливая минута в моей жизни, я поймал в видоискатель кучу малу, которая образовалась подо мной, нажал на спуск и… прямо похолодел.

Раньше я никогда не обращал внимания на то, как трещит мой киноаппарат. Только теперь я по-настоящему услышал его. Он тарахтел, как пулемет. Наверное, во всем парке было слышно.