Неверные шаги - [6]

Шрифт
Интервал

А секс даже хорошим не назовешь, думает она, не без злорадства. Большей частью бесконечная утомительная смена поз, одна неудобнее другой, — наверно, в стремлении понравиться. Во всяком случае, для своих лет этот поганец весьма ловок. Не то что я.

Она бросает взгляд в зеркало заднего вида, включает поворотник, сворачивает. Дорога на Лангевик, понятно, заасфальтирована, скорость, однако, ограничена до 60 км/час, и она покорно сбрасывает ее даже чуть ниже этого предела. На миг отвлекается от дороги, смотрит на крутые холмы, где высятся белые башни ветроэлектростанции. Лопасти турбин вращаются в ровном ритме, и в открытое окно до нее долетает их свистящий шум. Ветряки стоят по всей Лангевикской гряде и шесть лет назад, когда началось строительство, вызывали бурное возмущение. Горожане, проживавшие на несколько сотен метров ближе к морю, устраивали митинги, раскладывали письма протеста на прилавках местных магазинов и меж пивных насосов в пабе. Теперь протесты давно утихли, и про ветровую электростанцию уже который год никаких разговоров не слышно.

Карен глядит на высокие белые сооружения. В движении их стройных лопастей есть что-то успокаивающее, почти красивое. Сама она вообще-то никогда против них не возражала, даже в разгар протестов. Но поскольку для Карен Эйкен Хорнби пинта доброго пива всегда стояла на одном из первых мест в списке того, что делает жизнь сносной, она считала своим долгом подписывать письма протеста; кто не подпишет, того в единственном городском пабе будут встречать гробовым молчанием, все от него отвернутся. Впрочем, попытки остановить строительство, разумеется, остались бесплодны: одна за другой белые башни рядами поднялись по всей Лангевикской гряде, и Карен не возражала; до ее дома шум турбин долетает, только когда ветер дует точно с юго-запада. Но здесь, прямо под ветряком, на пологом склоне, где дома стоят редко, словно заброшенные сюда случайно, и где сбегает к морю речка Лангевиксо, посвист слышен постоянно.

В эту самую минуту ста пятьюдесятью метрами дальше, на спускающемся к морю холмистом участке, среди полного покоя возникает движение. Женщина средних лет с трудом взбирается по крутой тропинке, ведущей от старых мостков к дому. На ней темный купальный халат, голова обмотана полотенцем. На миг Карен охватывает неловкость, но она тотчас заглушает инстинктивные укоры совести. Безусловно, есть тысячи причин, по которым мне не стоило спать с Юнасом Смеедом, но Сюзанна вообще-то не из их числа, думает она. Они уже лет десять в разводе.

Не посигналить ли в знак приветствия, как требует городской этикет, мелькает в голове у Карен, но она отбрасывает эту мысль. В нынешних обстоятельствах привлекать к себе внимание совершенно ни к чему. Да и Сюзанна Смеед как будто бы не замечает ее — неотрывно смотрит под ноги и, судя по всему, спешит домой. Зябко стягивает на груди халат и идет быстрыми, решительными шагами. Наверняка замерзла, как цуцик, после утреннего купания, думает Карен, вода явно холодная.

До дома уже совсем близко — при мысли об этом Карен расслабляется и чувствует, как тиски усталости сжимаются все сильнее. Подавив очередной приступ зевоты, она несколько раз резко зажмуривается. И в тот же миг замечает на обочине какое-то движение. Хищно пригнув голову, вытянув в прыжке передние лапы, через дорогу кидается кошка, настороженная, готовая защищать добычу, которая беспомощно болтается у нее в пасти. Карен чувствует, как адреналин пробегает по жилам, когда ремень безопасности натягивается от резкого торможения.

— Не расслабляйся, — шепчет она. — Тебе ли не знать, что может случиться.

Дальше дорога идет слегка под уклон, вот уже и центр городка. Здесь по обе стороны теснятся дома, но людей по-прежнему не видно. Карен еще сбавляет скорость и сворачивает на длинную улицу. На посыпанной гравием площадке перед “Зайцем и вороной”, единственным в Лангевике пабом, в беспорядке стоят столы и стулья. Кое-где на столах остались стаканы, несколько чаек мельтешат крыльями возле разбросанных устричных ракушек. Здесь, понятно, нет нужды на ночь громоздить стулья в штабеля и сковывать их цепочкой, как по необходимости поступают в дункерских пивных, но обычно хозяин паба, Арильд Расмуссен, все-таки старается навести порядок, прежде чем закрыть заведение на ночь. Добряк Арильд, должно быть, перебрал вчера на кухне с выпивкой, тоже небось хотел попировать, как все, думает она.

Она тихонько проезжает мимо социального центра, который по доггерландским законам должен быть в любом населенном пункте, однако теперь работает только по четыре часа в понедельник и в четверг. Минует табачную лавку, закрытое почтовое отделение, закрытый хозяйственный магазин и продуктовый, которому тоже давно грозит закрытие. Старинный рыбачий поселок на восточном побережье Хеймё живет на искусственном дыхании и остатках былого духа противоречия. Только вот протесты изрядно приувяли, широкий выбор и цены заставляют большинство плюнуть на принципы и рвануть в супермаркеты и практичные строительные универмаги. Лишь пабу Арильда Расмуссена вроде бы ничто не угрожает; в “Зайце и вороне” почти каждый вечер по-прежнему полно посетителей.


Еще от автора Мария Адольфссон
Штормовое предупреждение

Действие романа происходит в вымышленном островном государстве, расположенном между Данией и Великобританией. На дне карьера на самом северном острове, Ноорё, находят труп мужчины. Вскоре на острове случается еще одно убийство, на этот раз более жестокое. Связаны ли они между собой? В ходе расследования Карен Хорнби начинает подозревать, что в деле могут быть замешаны ее родственники. Ей приходится балансировать между интересами семьи и служебным долгом. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.


Рекомендуем почитать
Царствие благодати

В Ричмонде, штат Виргиния, жестоко убит Эфраим Бонд — директор музея Эдгара По. Все улики указывают: это преступление — дело рук маньяка.Детектив Фелисия Стоун, которой поручено дело, не может избавиться от подозрения, что смерть Эфраима как-то связана с творчеством великого американского «черного романтика» По.Но вдохновлялся ли убийца произведениями поэта? Или, напротив, выражал своим ужасным деянием ненависть к нему?Как ни странно, ответы на эти вопросы приходят из далекой Норвегии, где совершено похожее убийство молодой женщины — специалиста по творчеству По.Норвежская и американская полиция вынуждены объединить усилия в поисках убийцы…


Голливудский участок

Они — сотрудники скандально знаменитого Голливудского участка Лос-Анджелеса.Их «клиентура» — преступные группировки и молодежные банды, наркодилеры и наемные убийцы.Они раскрывают самые сложные и жестокие преступления.Но на сей раз простое на первый взгляд дело об ограблении ювелирного магазина принимает совершенно неожиданный оборот.Заказчик убит.Грабитель — тоже.Бриллианты исчезли.К расследованию вынужден подключиться самый опытный детектив Голливудского участка — сержант по прозвищу Пророк…


Преступления могло не быть!

Значительное сокращение тяжких и особо опасных преступлений в социалистическом обществе выдвигает актуальную задачу дальнейшего предотвращения малейших нарушений социалистической законности, всемерного улучшения дела воспитания активных и сознательных граждан. Этим определяется структура и содержание очередного сборника о делах казахстанской милиции.Профилактика, распространение правовых знаний, практика работы органов внутренних дел, тема личной ответственности перед обществом, забота о воспитании молодежи, вера в человеческие силы и возможность порвать с преступным прошлым — таковы темы основных разделов сборника.


Сдирающий кожу

Маньяк по прозвищу Мясник не просто убивает женщин — он сдирает с них кожу и оставляет рядом с обезображенными телами.Возможно, убийца — врач?Или, напротив, — бывший пациент пластических хирургов?Детектив Джон Спайсер, который отрабатывает сразу обе версии, измучен звонками «свидетелей», полагающих, что они видели Мясника. Поначалу он просто отмахивается от молодой женщины, утверждающей, что она слышала, как маньяк убивал очередную жертву в номере отеля.Но очень скоро Спайсер понимает — в этом сбивчивом рассказе на самом деле содержится важная информация.


Пенсионная разведка

Менты... Обыкновенные сотрудники уголовного розыска, которые благодаря одноименному сериалу стали весьма популярны в народе. Впервые в российском кинематографе появились герои, а точнее реальные люди, с недостатками и достоинствами, выполняющие свою работу, может быть, не всегда в соответствии с канонами уголовно-процессуального кодекса, но честные по велению сердца.


Безмолвные женщины

У писателя Дзюго Куроивы в самом названии книги как бы отражается состояние созерцателя. Немота в «Безмолвных женщинах» вызывает не только сочувствие, но как бы ставит героинь в особый ряд. Хотя эти женщины занимаются проституцией, преступают закон, тем не менее, отношение писателя к ним — положительное, наполненное нежным чувством, как к существам самой природы. Образ цветов и моря завершают картину. Молчаливость Востока всегда почиталась как особая добродетель. Даже у нас пословица "Слово — серебро, молчание — золото" осталось в памяти народа, хотя и несколько с другим знаком.