Невернесс - [17]

– Убийца, – рявкнул он и попытался встать.

Я сказал ему, что это червячник его толкнул, но он ответил:

– Если это не ты, то наемники твоей матери. Она ненавидит меня, потому что думает, будто я заставляю тебя исполнять клятву, и по другим причинам.

Я оглядел круг людей, собравшихся около нас, но нигде не видел чернобородых червячников.

– Да только она ошибается, Мойра. – Он закашлялся, держась за бок. Из носа и рта у него текла кровь. Он поманил к себе ближайшую послушницу. – Твое имя?

– Софи Дин с Нефа, Главный Пилот, – ответила хорошенькая девушка.

– Так вот: ваш Главный Пилот в присутствии свидетельницы Софи Дин освобождает Мэллори Рингесса от его клятвы проникнуть в Твердь. – Он снова закашлялся, обрызгав мелкими красными каплями белую куртку Софи.

– У вас, по-моему, ребра сломаны, – сказал я. – Для вас гонка окончена, Главный Пилот.

Он схватил меня за руку и притянул к себе.

– Ты так думаешь? – В новом приступе кашля он оттолкнул меня и покатил к Академии.

Какой-то миг я стоял, глядя на капли крови, прожегшие крохотные дырочки в голубом льду. Мне не хотелось верить, что мать способна подослать к Соли убийц, и я не мог понять, почему он освободил меня от клятвы.

– Вы хорошо себя чувствуете, пилот? – спросила Софи.

Я чувствовал себя плохо. Жизнь моя была спасена, но меня мутило, и я был глубоко несчастен. Я поперхнулся, и меня вырвало черным хлебом, черным кофе и желчью.

– Пилот? – Софи моргнула ясными голубыми глазами, порыв ветра проник мне под одежду, и я вдруг понял с ослепительной ясностью, что сдержу клятву, данную Соли, и присягу, данную Ордену, чего бы мне это ни стоило. Каждый из нас должен когда-нибудь взглянуть смерти в лицо – просто моя судьба велит мне встретиться с ней раньше большинства других. – Может быть, вызвать вам сани, пилот?

– Нет. Я закончу дистанцию.

– Он намного опередил вас.

Она была права. Соли свернул с Продольной на желтую улицу, соединяющуюся с моим тайным прямым путем к Академии.

– Не беспокойся, малютка, – сказал я. – Он ранен, испытывает боль и кашляет кровью. Я нагоню его на полдороге до Борхи.

Но я опять ошибся. Я несся что было духу, но так и не догнал его ни у шпилей Борхи, ни на дорожке вокруг башни Хранителя Времени. Я вообще его не догнал.

Ветер ревел у меня в ушах, как зимняя буря, когда мы въехали на территорию Ресы. Толпа разразилась криками, Бургус Харша махнул зеленым финишным флагом, и Леопольд Соли, едва не теряющий сознание и потерявший столько крови из поврежденных легких, что резчику потом пришлось делать ему переливание, опередил меня на десять футов.

С тем же успехом они могли быть десятью световыми годами.

3. Башня Хранителя времени

Цель моей теории – доказать раз и навсегда надежность математических методов… Настоящее положение дел, когда мы постоянно натыкаемся на парадоксы, невыносимо. Как это возможно, что определения и дедуктивный метод, повсеместно используемые в математике, приводят к абсурду? Если даже математическое мышление несовершенно, где же нам тогда обрести истину и уверенность?

Дэвид Гилберт, кантор Машинного Века «О бесконечном»

Дни после пилотских гонок, едва не завершившихся смертью Леопольда Соли, бежали быстро. Сухая, ясная солнечная погода сменилась снегопадами. Снег постоянно заваливал дорожки, обеспечивая работой замбони. Предполагаемых убийц Соли так и не поймали. Все ресурсы Ордена были пущены в ход, и Хранитель Времени разослал своих шпионов подслушивать у дверей и заглядывать в окна (или чем там шпионы занимаются), но пользы это не принесло. Нашему Главному Пилоту оставалось только беситься и требовать, чтобы мою мать допросили акашики. «Необходимо оголить ее мозг, – гремел он на пилотском конклаве, – разоблачить ее ложь и козни!» О том, какой блестящей репутацией он пользовался, свидетельствует то, что пилоты, многие из которых выросли и принесли присягу во время его долгого отсутствия, проголосовали «за».

Через четыре дня мать предстала перед Николосом Старшим. Его компьютеры представили ее мозг живым, как фравашийская фреска, и маленький пухлый Главный Акашик объявил, что не нашел в ее памяти намерения убить Соли.

Той же ночью, в своем кирпичном домике в Пилотском Квартале, мать сказала мне:

– Соли заходит слишком далеко! Николас объявляет меня невиновной, а Соли твердит свое: «Известно, что в лешуанском матриархате применяются препараты, уничтожающие определенные участки памяти». Как же, жди! Стала бы я уничтожать часть собственного мозга!

Я знал, как ей дороги сто биллионов нейронов, составляющие ее мозг, и я не верил, что она, подобно сектантам-афазикам, способна принять афагеник и стереть часть своей памяти; но после того, что она сказала мне в день состязаний, в ее невиновность поверить я не мог. (Даже если предположить, что она воспользовалась-таки наркотиком, я все равно не узнал бы об этом. Природа микроповреждений памяти такова, что мать должна была забыть как о своем преступлении, так и о том, что стерла память о нем.) Обозлившись, я спросил ее дрожащим голосом:

– Как это тебе удалось надуть Главного Акашика?

– Даже родной сын сомневается во мне! – воскликнула она, привалившись к голой кирпичной стене своей спальни. – Как я ненавижу этого Соли! Главный Пилот возвращается и отнимает у меня то, что мне всего дороже. Я пошла к Хранителю Времени и солгала, да, солгала. Я молила его попросить Соли освободить тебя от клятвы.