Неведомый город - [11]
К доктору подошел Березин.
— Как вы думаете, — тихо спросил он, взглянув на юношу, занятого своим костюмом, — что с нами будет?
— Пока ничего, — ответил врач. — Но как с нами поступят в будущем, трудно судить. Я боюсь только одного.
— Чего именно?
— Как бы не пришлось нам остаться здесь навеки.
— Навеки? Вы думаете, нас убьют?
— Нет. Но что заставят силой остаться здесь до самой смерти, в этом почти нет сомнения. Нас нельзя выпустить: во всем здесь кроется какая-то тайна, а мы уже приподняли часть завесы, скрывающей эту тайну.
— Вы, пожалуй, правы, — задумчиво произнес инженер.
Разговор был прерван появлением Сигмы, явившегося в сопровождении товарища, такого же высокого, статного индуса, как и он сам. Слуги несли в руках дымящиеся кушанья. Доктор открыл миски и облегченно вздохнул: кухня состояла из европейских блюд.
Несмотря на перенесенные волнения, все трое принялись за обед с большим аппетитом. Сигма прислуживал. Разговор не возобновлялся. Помыслы всех были устремлены только на еду.
— Это вовсе недурно быть пленником, — воскликнул оживившийся Руберг. — Со стороны англичан весьма даже похвально такое отношение к иностранцам.
— Хороший вы человек, доктор, во всем видите только лучшую сторону, — заметил Николай Андреевич.
— А иначе нельзя было бы жить, — весело откликнулся доктор. — Мы, врачи, должны быть всегда наготове исцелять недуги не только телесные, но и душевные. Равновесие духа и доза оптимизма нам необходимы.
VIII. Допрос
После обеда пленникам принесли несколько бутылок эля.
— Уже не полагаете ли вы, что и мы страдаем душевным неравновесием? — вмешался в разговор студент.
— Обязательно, в особенности вы, молодой человек. Когда я увижу вас обоих женатыми, я, пожалуй, соглашусь признать вас душевно здоровыми, — с обычной шуткой в голосе заявил Руберг.
— Кажется, от женитьбы все мы теперь дальше, чем когда-нибудь, — сказал инженер, поддаваясь общему настроению. — Вспомните, где мы и что мы!
— А может быть, в гостях у какой-нибудь Дидоны, — не унимался доктор. — А вы как раз походите на героя, конечно, двадцатого века. Вот на вас-то первого и наложат цепи Гименея. А там и наша очередь настанет.
Конец этого полного необычайными событиями дня прошел без перемен, как и утро следующего. Пленники довольно сносно выспались в своих креслах и сидели за завтраком. Время близилось к полдню.
Неожиданно явился клетчатый джентльмен и пригласил всех следовать за собой.
— Куда вы нас ведете? — спросил Николай Андреевич.
— На допрос.
— Кто его будет производить?
— Этого сказать не могу. Если «Он» захочет, сам скажет.
— Кто «Он»?..
В ответ последовало одно молчание. Доктор тревожно переглянулся с Березиным. В это время вошли в большую залу, служившую, видимо, аудиторией, так как в противоположном конце ее находился покрытый сукном стол с рядом кресел, а все свободное пространство занимали стулья.
— Оставайтесь и ждите, — сказал провожатый и скрылся в дверь, откуда пришел.
В зале было пусто. От непривычной обстановки и ожидания наши друзья начали терять самообладание.
— Вы русские? — раздался вдруг резкий голос со стороны стола. Друзья, пораженные неожиданностью, встрепенулись, устремив взор к столу. Однако, там никого не было видно.
— Что же вы не отвечаете? — продолжал тот же голос. Тут инженер заметил, что в стене, против стола, на высоте человеческого роста находится отверстие, из которого и слышалась речь допросчика.
Инженер смело сделал несколько шагов вперед и отвечал:
— Да, мы русские путешественники. А вы кто такой и по какому праву вы нас держите в плену?
— По праву сильнейшего. Вы шагнули на мою территорию, сделали нападение на моего машиниста, — вы мои пленники.
— Мы не знали, милостивый государь, — отвечал инженер с едва уловимой насмешкой, — что здесь, среди Гималаев, имеется независимое государство, правителем которого, очевидно, являетесь вы. В нашей империи нет вашего консула.
— Вы очень смелы, что дерзаете так отвечать. Такая смелость может стоить вам жизни.
— Мне неизвестно, с кем я говорю, — ответил Березин, нисколько не пугаясь угрозы. — Потому я не могу не проявлять своей независимости, не зная вас в лицо. Может быть, вы и имеете право так разговаривать с нами, как вы разговариваете, но для нас, русских путешественников, такое право является весьма спорным. Что же касается угрозы смертью, — мы ее не боимся, так как уже не раз рисковали своею жизнью.
— Вы хорошо говорите, — заметил невидимый, голос которого как будто смягчился. — Ваши товарищи так же храбры, как и вы сами?
Инженер, в полной уверенности, что за ним наблюдают, лишь безмолвно поклонился.
— Но мне надо знать, кто вы и зачем сюда явились, — продолжал голос. — Допустите на минуту, что вы находитесь в независимом государстве, у которого есть свой повелитель. Надеюсь, он имеет право спросить у чужестранцев, зачем, с какими намерениями они явились в его царство, хотя бы для того, чтобы знать, как с ними поступить?
— С такой постановкой вопроса я согласен, — ответил Николай Андреевич. — Мы все — русские. Сопутствовали промышленную экспедицию в Туркестан и тянь-шаньские отроги. Жажда приключений и любовь к природе загнала нас за Памир, где мы блуждали много недель, а в конце концов попали сюда…
