Неведомые земли. Том 3 - [18]

Для характеристики отношения монгольских завоевателей к тем европейским странам, где они побывали и которые частично захватили, исключительно важное значение имеет один труд, относящийся к 1240 г., который только недавно переведен на немецкий язык и прокомментирован Хенишем.[25] В этом труде монгольский язык передается китайскими иероглифами.

Русь казалась монголам только западным продолжением Сибири. Как правильно подметил Франке: «Нет никаких указаний на то, что первое поколение завоевателей в 1240 г. поняло свое приближение к порогу другой высокоразвитой культуры».[26]

Карпини, Рубрук, Поло и другие оставили после себя описания своих странствий, но бесчисленное множество других безымянных путешественников совершило тогда такие же странствия, иногда добровольно, иногда по принуждению — как пленники монголов. Рубрук, например, рассказывает о том, что встретил в Каракоруме много немцев, французов, англичан, венгров и других европейцев, в том числе двух жителей Меца — одну женщину и золотых дел мастера Гильома Буше; Поло тоже упоминает об особых постоялых дворах в Пекине для немцев, французов, ломбардцев и т.д. Итак, еще в XIII в. поддерживались своего рода международные сношения, о которых мы, конечно, ничего не узнали бы, если бы не дошли до нас труды Карпини и еще более выдающихся его последователей.

В заключение напомним, что папа Иннокентий IV одновременно с Карпини послал в другие области монгольского Востока еще двух клириков, путешествия которых, разумеется, имеют меньшее значение. В тот же день, что и Карпини, свою верительную грамоту получил португальский патер францисканец Лаврентий. На него не было возложено никаких дипломатических обязанностей, он должен бил заниматься миссионерской деятельностью Лаврентий, вероятно, посетил только страны Ближнего Востока. Никаких подробностей о самом Лаврентии, его путешествии и достигнутых результатах не сохранилось.[27]

Второй доверенный папы, доминиканский монах Ашелин или Ансельм, был послан во главе миссии в Центральную Азию к монгольскому полководцу Бачжу (Байотной, Байджу-ноин) вместе с неким Симоном из Сен-Кантена и двумя другими братьями того же ордена. Вот что сообщает о нем Венсан Бове:[28]

«Тот же папа послал в то время брата Ашелина из Доминиканского ордена с тремя другими братьями к войску татарскому… с апостольскими письмами, в которых он призывал их отказаться от избиения людей и принять [49] истинную веру. От одного из таких орденских братьев, а именно от брата Симона из Сен-Кантена, я слышал о делах татар и… присоединил к этому труду».

Миссия Ашелина и его братьев по ордену также оказалась безрезультатной. Проникавших к ним монахов монголы принимали за шпионов.[29] Ашелин, правда, проявил большое мужество, но не отличался дипломатическими способностями и сообразительностью. Вот почему монголы отнеслись к этим христианам весьма враждебно, и они едва не поплатились жизнью.[30]

Кроме трех названных послов и проповедников, направленных папой Иннокентием в те годы в Азию, упомянем еще об одном монахе, которому позднее французский король Людовик IX доверил важную дипломатическую миссию. Он первым попал в столицу монголов Каракорум, когда Карпини еще только к ней приближался. Это был Андре Лонжюмо, достижения которого настолько значительны, что им следует посвятить отдельную главу.

Что касается Карпини, то после возвращения на родину он еще несколько лет наслаждался мирным закатом своей жизни. Назначенный архиепископом Антивари, Карпини скончался в этом сане 1 апреля 1252 г., достигнув почти 70 лет. Первому успешному путешествию христианина в далекую Монголию посвящен ряд ценных монографий.[31]

Очень обстоятельное описание жизни и путешествия Карпини составил итальянец Пулле.[32] В 1930 г. появилось позднейшее и очень хорошее английское издание труда Карпини.[33]

Глaвa 120. Французский посол Андре Лонжюмо в Каракоруме (1249—1251 гг.)

В праздник Рождества Господня к королю Людовику прибыли некие послы от великого повелителя народа татарского Эркалтая [Ильчикадая]. Когда король прибыл в Никозию, они передали ему письмо того государя. Там находился брат Андре Лонжюмо [Лонжюмель] из Доминиканского ордена, знавший старшего из тех двух послов, по имени Давид, ибо он с ним уже встречался однажды в войске татарском, Врученные королю письма, составленные на персидском языке и написанные арабскими буквами, было приказано перевести на латинский язык, а перевод, запечатанный королевской печатью, отослать во Францию королеве-матери — Бланш. Послы сообщили, что великий царь татарский, великий хан около трех лет назад… по Божьей милости принял христианство и вместе со многими другими знатными людьми, а также с большей частью народа и войска получил святое крещение и исповедует католическую религию. Говорилось также в нем, что Эркалтай несколько лет назад обращен в христианскую веру и крещен. И вот пришел он по повелению названного царя-хана с великим множеством воинов, возымев желание распространить и укрепить христианскую веру…

Это и многое другое узнал король от посланцев и из писем. Обрадованный этим, он принял послов с почетом и заботился о том, чтобы их в изобилии снабжали всем необходимым. На Рождество Христово они слушали с королем мессу и обедали при дворе. Слушали они с ним мессу и в день Епифании [поклонение волхвов, 6 января. —